Давай никому не скажем - Агата Лель

Хотелось поскорее добраться до дома Беса и увидеть её. Волнуется, наверное.

— А тебя что, реально Витёк зовут? — спросил, почему-то вдруг вспомнив.

— Да ну, брось.

Я так и думал. Да и какая разница, какое у человека имя. Главное, чтобы человек был человеком.

Когда добрались до дома, уже наступила ночь. На грязном, уставшем от сырости небе, настырно пробивались тусклые звёзды.

В окне горел свет, и я чуть ли не бежал, чтобы скорее её увидеть.

Войдя в комнату, застыл на пороге: она сидела на тахте, сложив руки на коленях. Увидев меня выдохнула, будто скинув тяжкий груз. Нижняя губа едва заметно задрожала.

— Ты тетрадки хоть проверила? — сам не заметил, как снова перешёл на «ты».

Она несколько раз удивлённо моргнула, а потом засмеялась и заплакала одновременно.

— Ну, ты чего это? Видишь, живой и даже здоровый. Вон сколько свежим воздухом гуляли дышали, — отлип от дверного косяка и, подойдя ближе, сел на корточки напротив.

— Я думала… я боялась, — всхлипывала она.

— А вот не надо было бояться, — протянув руки привлёк её к себе, и крепко обнял.

Так мы и сидели: она плакала мне в плечо, а я просто таял. Не от её слёз, конечно. От её близости, от её эмоций — боялась, переживала. Да и слёзы эти были не боли или обиды, а слёзы облегчения и радости.

— И куда мне теперь идти? Ночь на дворе, да и Толик… — успокоившись, тихо проговорила мне куда-то в шею.

— Толик сейчас представляет столько же опасности, как и эта тахта.

Она испуганно отстранилась.

— Ты что, его…

— Да ну брось, не я. Пацаны какие-то. Слушай, райончик у вас, конечно, тот ещё. Одно хулиганьё.

Она слегка улыбнулась, и снова прильнула.

— Короче, не пойдём никуда, здесь останемся, — мягко отстранив её от себя, поднялся на ноги.

— Как это — здесь? Нет-нет, ты что, — замотала головой. — Это неудобно. Я лучше… к подруге поеду. К Инне. У неё переночую.

— Это даже не обсуждается. Тут, конечно, не пятизвёздочный отель, но спрошу у Беса чистое бельё, как-нибудь ночь скоротаем.

Словно услышав наш разговор, предварительно тактично прокашляв, в комнату заглянул Бес.

— Идите, я вам там постелил.

— Где — там? — удивился я.

— В своей комнате. Или ты думал, я среди этого ср*ча сплю? — Бес посмотрел на меня, словно на идиота.

А ведь действительно. Я никогда раньше не задумывался, где спит Бес, когда здесь пасутся приживалы. И даже не знал, что тут есть ещё одна комната.

— Пойдём, — взяв Яну за руку, последовал за хозяином дома.

Пройдя веранду, Бес отодвинул занавеску на кольцах, пропуская в крошечный коридор. Там, за вешалкой со старыми куртками, находилась новая, вполне себе добротная дверь.

Повернув ключ, мы втроём вошли внутрь. Эта комната разительно отличалась от той: свежие обои, чистые занавески на окне. В углу на комоде маленький телевизор. У стены стояла полутораспальная кровать, аккуратно застеленная новым бельём.

— Ничего себе, — присвистнул. — А сам где будешь?

— А, там на диване посплю, — махнув рукой, Бес вышел из комнаты, и я последовал за ним.

— Спасибо, просто там… как-то не комильфо… ну, сам понимаешь…

— Понимаю, поэтому и позвал. Я же вижу, что она нормальная, не из этих… — не договорив из кого именно, Бес взял с пола сложенное в рулон одеяло. — Хорошая девушка, я бы за неё тоже в морду дал, — на этом, не прощаясь, ушёл, задвинув за собой занавеску.

Достав из пачки сигарету, покурил стоя на летней кухне, глядя через мутное стекло на стремительно засеевающееся звёздами небо. Завтра снова будет ясно.

Затянулся, выпуская клубы дыма в форточку.

Яна там, в комнате. Ждёт меня. И мы будем спать в обнимку на одной кровати. Всё происходящее казалось каким-то сюром. За эти несколько дней столько всего произошло, в голове не укладывалось.

Стало так хорошо на душе, будто не мочалил только что морду, а цветы в райском саду собирал.

Затушив сигарету, выбросил окурок на улицу, после чего поторопился вернуться в комнату. Тихо открыл дверь, и только собирался что-то сказать, как увидел, что она, свернувшись калачиком на краю кровати, мирно спала.

Устала. Конечно, столько переживаний. Вспомнил, как смотрел на неё спящую в кресле у себя дома, как хотел пристроиться рядом, обнять, но вместо этого только по щеке ладонью провёл… А сейчас она здесь. Мечты сбываются.

Выключив свет, осторожно прилёг рядом, и уткнулся носом в её душистые волосы. И улыбался, как идиот. Так и уснул, улыбаясь.

--

*«Чёрный дельфи?н» — исправительная колония особого режима для пожизненно осуждённых в городе Соль-Илецк.

Открыв глаза, не сразу поняла, где нахожусь. Напротив тумбочка без одной ручки, покрытый толстым слоем пыли телевизор. Из прорехи между цветастыми занавесками струился солнечный свет.

Незнакомое одеяло в полоску, узкая жёсткая кровать. Кто-то щекотно, но приятно сопел в затылок…

Тяжесть мужской ладони на бедре окончательно привела в чувство.

Набиев! Дом Виктора! Толик!

Подскочив будто ужаленная, села на край кровати.

Сколько сейчас времени? Неужели поспала работу?

Бегло взглянула на часы: начало седьмого. Слава Богу.

— И сколько там? — не открывая глаз, хрипло спросил Ян.

— Пора уже. Мне… домой надо, переодеться… — торопливо пригладила растрепанные волосы, пытаясь рассмотреть своё отражение в мутном экране телевизора.

Господи, Набиев. Мы спали вместе, а я этого даже не помнила! Даже как вырубилась вчера не помнила!

— Ну давай ещё пять минут полежим, и пойдём, — сонно пробурчал он.

— Какие ещё пять минут? Нет, нет, я и так уже опаздываю!

Он нехотя поднялся и сел рядом. На левой щеке помятый отпечаток подушки. Несколько раз моргнув, взъерошил пятернёй шевелюру и положил голову мне на плечо. Его волосы приятно щекотали шею, хотелось забить на всё, и сидеть вот так целый день, не шевелясь.

Бросила взгляд на его руки: костяшки пальцев украшали подсохшие корочки запёкшейся крови.

Какой же он ещё мальчишка. Горячий, бесстрашный, бросается на амбразуру не думая о последствиях. А поступки настоящего мужчины.

Слабо представляла себе Тимура в этой ситуации. Тот бы несомненно предложил вызвать милицию и предоставить разбираться им. И был бы прав, конечно. Но вот эта непоколебимая уверенность Яна, его мужской стержень в таком ещё столь юном теле, всё это подкупало и восхищало. Как за каменной стеной — это именно про него.