Моя темная «половина» - Кристина Зимняя

– Что? – Обескураженная гайя не узнавала своего мудрого Хранителя. Неужели подмена? Выверт ее собственного воображения, воспроизведенный сном?

Тень растаяла, и следующая фраза прозвучала уже из-за плеча Белоснежной.

– Чего ты хочешь, девочка? – спросило это.

– С… совета, – запинаясь, пробормотала женщина, все еще не совсем уверенная в том, что говорит с учителем.

– А нужны ли тебе мои советы? – Вот теперь его шелестящий голос был похож на тот, который она помнила. Им это древнее существо делилось великими знаниями со своей ученицей, придумывало хитроумные политические комбинации, нестандартные ходы, выгодные экономические схемы и… невероятные по своей силе и коварству ловушки, как Неронг с Тиронгом.

– Очень нужны! Я не знаю, что делать, – зачастила гостья. – Я… я не послушала, я попыталась уничтожить город Светлоликого, но… я очень боялась. И не зря! Пленники освободились и…

– Глупая, глупая Белочка! – бесплотные ладони легли на ее плечи. – Зачем мне непослушная марионетка?

– Марионетка? – едва шевеля губами, переспросила гайя.

– Правильно, незачем! – ласково шепнула Тень в самое ухо Белоснежной и оторвала ей голову мгновенно уплотнившимися руками. – Не люблю бесполезные игрушки! – глядя на тающее ментальное тело «ученицы», произнесла та, кто долгие века руководила орденом сильнейших через свою любимую «куклу» – его главу.

Пританцовывая, Тень направилась прочь, из мира чужих смертельных грез в свою родную Бездну. Лишь на мгновение этот неведомый Хранитель и тайный советник гайи Белоснежной приостановился, уловив какое-то движение на грани сна и яви, но, так ничего и не обнаружив, продолжил свой путь по быстро чернеющему туннелю, стены которого начали обрастать светящейся слизью.

Таас открыл глаза и с интересом уставился на главу ордена масок. Ее лицо стремительно покрывалось смертельной бледностью, черты заострялись. Тело под пушистыми лапами ощутимо холодело. Кот подобрался поближе к голове женщины и тронул носом ее посиневшие губы. Вздох, лишь чуть шевельнувший шерстинки на его морде, оказался последним. Его-то и украл посланник Сэн. Подождав еще пару минут, он оттянул когтем веко и, брезгливо отряхивая лапу, растаял.

В главном шарту Лирэн-Кули…

– Сэн? Ты слышишь меня, Сэн? – Кто-то тормошил его за плечо, повторяя имя. – Ашенсэн?! – Встревоженный девичий голос заставил вынырнуть из транса и сфокусировать взгляд на бледном личике сейлин. – Что с тобой такое? Тебе плохо? – спросила она и… плеснула ему в физиономию воды.

– Тьфу-у-у, Бездна! – вырвалось у мага. Он хотел добавить еще пару крепких словечек, но, заметив, как засияли радостью серебристые глаза девчонки, сдержался. А она так и стояла, обняв пустой бокал, улыбалась и смотрела на него. – Задремал, бывает, – добавил, понимая, что без ответов Зоя не отстанет.

– С открытыми глазами? – усомнилась в его искренности белокожая пигалица и встала рядом с сейлин. И если та выглядела довольной, то в голубых глазах аше-ары читался азарт палача-дознавателя.

«Спелись!» – решил мужчина, вытирая рукавом лицо. Он окинул обеих хмурым взглядом и, тяжело вздохнув, прибег к отвлекающему маневру – материализовал на своих коленях Тааса. Девушки же любят пушистиков, правда?

Большой черный кот щурился и лоснился, лениво рассматривая девиц. Лей-Кули лишь мельком взглянула на зеленоглазого посланника, в то время как Зоя, наоборот, с интересом уставилась на него. Чуть склонив набок голову, перекинула через плечо серебристую косу и задумчиво ее теребила.

– Мур-р-р? – подал голос хвостатый «милашка».

– Ой, а я ведь тебя помню, – все так же улыбаясь, ответила девушка. А потом, сменившись в лице, припечатала: – С тебя, морда усатая, все и началось!

В одной из гостевых комнат, предоставленных главным шарту для неожиданных и, что уж таить, необычных визитеров, было темно, как глухой ночью, несмотря на то что снаружи еще не догорел закат. Но временный хозяин этой уютной спальни накинул на зеркальную поверхность, отражавшую виды за окном, черную вуаль иллюзии, не пожелав зажечь ни одного магического светильника. Ему нравилась тьма. На ее фоне огненные всполохи, скользящие по мужским пальцам, словно рыжие змейки, казались завораживающе-прекрасными. А Ийзэбичи в последние дни пленяла красота.

Она дарила чувство умиротворения, позволяя отключиться от мощного потока всевозможных мыслей. И именно она, казалось, была способна заполнить гулкую пропасть в душе. Ту «черную дыру», с которой он давно приспособился жить, задабривая ее всевозможными победами и достижениями. Ставя себе невероятные цели и добиваясь их, сын драконьей четы Карури впадал в своеобразную эйфорию, которая позволяла ему временно не ощущать себя… пустым. Так продолжалось многие века с того самого момента, как юный и амбициозный Ий переступил порог святилища Драгар.

Спрятанный в одной из пещер мира, где жили ящеры-оборотни, там спал магический кристалл, прозванный в Тайлаари Когтем дракона. Быть признанным этим артефактом мечтал каждый чистокровный дракон. Но разумный камень был весьма разборчив. Ийзэбичи повезло так, как не везло многим до него, включая обоих родителей. Он не просто пережил три дня в мрачном каменном мешке с кучей жутких секретов, но еще и вступил в симбиоз с вожделенным артефактом. Тогда ему казалось, что это самый счастливый день в его жизни, победа, которой он сможет гордиться до самой смерти. Позднее Карури понял, что побед должно быть больше. И намного!

То, что у отца есть внебрачный сын от ванды, стало как огромным разочарованием для молодого оборотня, так и великим благом. Сам факт наличия старшего брата-полукровки его раздражал, а уж достижения этого самого брата и вовсе бесили. Ийзэбичи хотел быть единственным наследником рода, а раз не вышло, то – лучшим. Соперничество превратилось в гонку. И если Ашенсэн относился к младшему родственнику как к надоедливой ящерице, пытавшейся вечно встать на его пути, то Ий воспринимал полукровку как злейшего врага, которого нельзя уничтожить физически, дабы не огорчать отца, но можно это сделать морально.

Родители давно отправились за Грань, а вошедшее в привычку многовековое противостояние двух братьев продолжалось, неся с собой как бесчисленные победы в самосовершенствовании, так и поединки. Не смертельные, потому что умереть два сильнейших гая, достигших истинного бессмертия, просто не могли. Но начищать друг другу физиономии при любом удобном случае это им не мешало.

Ийзэбичи и сам не заметил, как подсел на наркотик их родственной вражды. Ненависть с веками переросла в зависимость, и тот, кого гай Огненный считал ошибкой природы, на деле стал самым близким ему существом, единственным, кто мог его понять. Вот только признавать это Карури не желал.

А потом был зачарованный Тиронг, почти на тысячу лет заточивший своего хозяина в мире за Гранью. И долгая спячка, вызванная голодным Когтем. И пробуждение, спровоцированное двухвостым порождением Бездны. И неожиданное освобождение с путевкой на Землю. И девушка-тьма, ставшая спасением для Сэн. Неудивительно, что дракон возжелал именно ее. Увести сейлин извечного соперника – это ведь так приятно! Огненный и не заметил, как придумал себе великую любовь. А придумав, в нее поверил.