Государственный преступник - Евгений Сухов

— Конфекты? Зачем вы так тратились?

— Вы столько для меня сделали, — сказала Мелания и загадочно посмотрела на Аристова.

«Неужели она явилась, чтобы соблазнить меня? — подумал Артемий Платонович, заметив взгляд Мелании. — Этого еще не хватало».

Он поставил поднос с дымящимися чашками, вазочкой варенья и связкой сушек на стол:

— Прошу вас.

Мелания потянулась за чашкой и нечаянно задела рукавом бонбоньерку. Та, соскользнув со стола, упала на пол. Артемий Платонович рефлекторно наклонился, чтобы поднять упавшую коробку, и почему-то бросил взгляд на ботики Мелании. Они касались пола одними носками. Было похоже, что она встала со стула и поднялась на носки. Зачем? Да затем, чтобы…

Эта мысль проскочила в голове отставного штабсротмистра за долю мгновения. В следующее мгновение он резко упал на бок, успев заметить краем глаза, что стилет, с силой опущенный Меланией, лишь рассек воздух. Аристов перекатился на спину, на бок, затем встал на четвереньки и быстро поднялся.

— Дьявол, — прошипела Мелания и пошла на Аристова, выставив стилет перед собой…

— …Дьявол, — выругался магнетизер и стал приближаться к абрису, неотрывно следя за светящимися точечками глаз.

Время от времени он делал резкие выпады с зажатым в ладони невидимым стилетом, но всякий раз контуру плотного высокого человека удавалось ловко уходить от его ударов. Скоро силы стали оставлять магнетизера. То, чем он владел, требовало слишком больших трат жизненных сил. Пот лил с него градом, и он все реже и реже предпринимал атаки на противника. Наконец он встал посреди комнаты и вонзил взор прямо в лицо медленно приближающегося врага.

— Не подходи, — прошептал он, с ненавистью глядя в две светящиеся точки. — Не подходи…

… Аристов, тяжело дыша, медленно приближался к Мелании.

— Не подходи, — повторила она и сжала рукоять стилета обеими руками.

— Брось его, — медленно приказал отставной штабс-ротмистр и вытянул вперед руки.

— Ну уж нет, — прошептала Мелания и зловеще ухмыльнулась. — На этот раз у тебя ничего не выйдет.

С этими словами она направила острие стилета себе в грудь и с силой вонзила лезвие прямо в сердце.

Столько народу, что толпилось в его гостиной, дом Артемия Платоновича давненько не видывал, а возможно, не видел никогда. Жил отставной штабс-ротмистр анахоретом, визитов никому не наносил, потому и отдавать их ему было некому. Ежели и бывали в его доме гости, то по большей части по делу, а чтобы вот так, более пяти человек враз, и вправду николи не бывало. Так ведь и подобных обстоятельств, что случились нынче в доме Аристова, до этой поры еще не выдавалось. Оттого, кроме бездыханного тела Мелании да самого Артемия Платоновича, находились в гостиной младший его товарищ барон Михаил Дагер, судебный медик и член врачебной управы доктор Манцев, квартальный надзиратель Лебедев, пристав третьей полицейской части, к коей относился Кошачий переулок, надворный советник Семен Звягин, следственный пристав Константин Хлебников с бронзовой памятной медалью Крымской кампании под самым воротом. Помимо них, толклись в гостиной приехавшие позже остальных особи более высокого полета: помощник полицмейстера надворный советник Яков Степанович Федотов, кавалер «Анны» и «Станислава», уже заимевший знак отличия беспорочной службы за двадцать пять лет и заслуживший выслугу и девяносторублевый пенсион в год, и, конечно, сам полицмейстер, его высокородие и кавалер «Анны» и двух «Станиславов», полковник барон Адриан Андреевич Дагер.

— Милания зарезалась прямо на моих глазах, — повторял полицмейстеру с его помощником Артемий Платонович то, что уже говорил ранеее квартальному с приставом и доктором. — Когда поняла, что справиться со мной ей не удастся.

Когда приставами Звягиным и Хлебниковым с Аристова были сняты показания и увезен труп Мелании, в гостиной остались только Адриан Андреевич со своим помощником и Михаил. Они уселись в гостиной каждый в своем углу и принялись обсуждать произошедшее. Более всего говорил хозяин дома, взволнованно попыхивая своей трубкой с коротким, изогнутым в виде буквы «S» мундштуком.

— Несомненно, это он управлял Миланией. Это он вложил ей в руки стилет, а в голову — мысль убить меня. Из всего этого следует, что он до сих пор в городе.

— Мы арестовали семнадцать человек в английских двубортных пальто и бобровых «пирожках». Двое из них носили пенсне с синими стеклами, — сказал Яков Степанович. — Эти двое оказались ярыми нигилистами, и мы отправили их в арестантский дом. Вы не представляете, как они ругались по матушке. Некоторых выражений и оборотов я вообще никогда не слышал. А уж сколь раз они обозвали меня сатрапом и сателлитом, когда я пытался их образумить…

— Вот и пусть немного поостынут в камерах, — подал голос полковник, который при разговоре с этими двумя в пенсне тоже не единожды схлопотал от них «сатрапа». — А потом передадим дело в гражданский суд, и он оштрафует их за использование нецензурной брани в общественных местах или накажет их принудительными работами. Пусть потрудятся на благо города, убирая на улицах грязь и лошадиное дерьмо.

— …Остальных пришлось отпустить, — закончил Федотов, терпеливо выслушав вклинившуюся в его речь тираду начальника.

— Ничего, мы его разыщем, — твердо заверил собравшихся полицмейстер. — Задействованы все наши агенты и осведомители. Сотня человек ходит по городу, высматривая нашего фигуранта. Еще две сотни вынюхивают и выслушивают всех и вся. Никуда он не денется. Если он, конечно, действительно в городе и не бестелесный дух.

— Дядя, — осуждающим тоном произнес Михаил.

— Уверяю вас, он в городе, — нимало не смутился последней репликой полковника Артемий Платонович. — И это дает нам шанс все же изловить его. Иначе он сможет оказать заговорщикам немалую помощь. Если не решающую.

— Право, я даже не знаю, а что, действительно можно так управлять человеком на расстоянии, как дергать за проволоки марионетку? — спросил Адриан Андреевич все же с нотками сомнения в голосе.

— Представьте себе, да! — всем корпусом повернулся к нему Аристов. — Конечно, только оператору, специально обученному и до того уже входившему в контакт с пациентом или, как в нашем случае, с жертвой. Доктор Франц Месмер, швейцарец по происхождению, излечивал, к примеру, магнетизмом больных бессонницей в публичных госпиталях Берна и Цюриха, находясь от них на значительном расстоянии. В своей больнице, что он учредил в собственном доме в Вене, он пользовал пациентов магнетизмом, совершая раппорты у себя в кабинете на втором этаже, в то время как его больные находились на первом.

— Я что-то слышал о докторе Месмере, — сказал Федотов из своего угла. — Кажется, это тот человек, что открыл магнетизм?

— Ну, положим, не открыл, — поправил его Артемий Платонович, — а возвел исследования древних мистиков, египетских мудрецов и лекарей шестнадцатого и семнадцатого столетий в область науки. Ведь то, что небесные тела влияют на тела человеческие, было известно и в языческие времена. Но вот понятие животного магнетизма и учение о нем ввел в науку именно Месмер.