Инсайдер - Юлия Латынина

– Так почему же ты нарушаешь закон, доход с такого дела кладешь себе в карман?

– Я боялся, ты не поймешь…

– Конечно, не пойму, – загремел Киссур, – на моей земле мои же сервы заводят торговлю, а мне не платят ни гроша? Кто меня должен кормить: государь или мое имущество?

– Господин, господин, – заторопился круглоглазый Лахор, – мы не знали, что господин Ашидан ничего тебе не платит: вот мне стать лягушкой, если мы думали нарушить закон!

В это время из грузового лючка, пригнувшись, вылез человек в летном комбинезоне.

– Извините, господин Киссур, – сказал он по-вейски, – мы и вправду не знали, что вам неизвестно о нашем скромном бизнесе.

Киссур оглядел его с головы до ног.

– Сколько ты платишь брату с мешка?

– Десять.

– Будешь платить двенадцать. Деньги мне и сейчас.

– У меня что, столько есть? – огрызнулся пилот.

– Не перечь ему, – в ужасе вспискнул Лахор.

– Я жду, – холодно сказал Киссур, – а то все мешки пропорю.

– Не связывайся с ним, – сказал еще один иномирец, – видишь, бешеный!

– Тут станешь бешеным, – возразил Ханадар Сушеный Финик, – когда свои же сервы не уплачивают справедливых и причитающихся налогов, а брат тебя надувает: ведь небось вам Ашидан обещал защиту от имени Киссура?

Киссур и пилот скрылись в отверстии люка. Ашидан сидел на бревнышке бледный, не поднимая головы. У Бемиша голова шла кругом. Если Киссур не знал, кого встретит у старой кумирни, то зачем он брал с собой оружие, которое пока старательно прятал под охотничьей курткой? А если знал – то зачем притащил Бемиша? Неужели он думает, что Бемиш будет молчать? Нет, неужели, черт возьми, он думает, что Теренс Бемиш проглотит еще и это? Или он полагает, что отныне эти челноки будут садиться на Ассалахский космодром?

Киссур и пилот вышли из люка вновь. Пилот улыбался. Видно было, что, по его мнению, он таки дешево отделался и приобрел себе такого покровителя, с которым ни одна полиция на Bee ему не страшна. Киссур сунул деньги за пазуху и, согнув ногу, поставил ее перед пилотом прямо на алюминиевые ступеньки трапа.

То т стал недоуменно оглядываться.

– Дурак, – зашипел старый Лахор, – целуй ножку, ножку господина.

Иномирец пожал плечами и наклонился к пыльному сапогу.

В это мгновенье Киссур ударил пилота коленом прямо под подбородок. Пилот взвизгнул. Его подбросило вверх, и тут же сцепленные руки Киссура обрушились на его шею: послышался хруст позвонков.

Краем глаза Бемиш успел заметить, как Алдон сгреб Ашидана и швырнул его к тыну. Киссур распластался за стальной опорой, выхватил веерник и начал палить в растерявшихся людей; Алдон и Ханадар тоже принялись за стрельбу.

Трое вооруженных барыг шлепнулись глазами вверх, четвертый, невидимый Киссуру, выскочил из-за кумирни. Бемиш прыгнул на него и вышиб ствол, оба повалились на землю. Противник вцепился Бемишу в горло и стал его душить. Бемиш перекатился на спину и весьма ловко врезал нападавшему в то место, откуда растут ноги. То т громко сказал: «Ой», – и выпустил Бемиша, но тут же опомнился и боднул его в живот, а потом ударил правой. Этот удар Бемиш перехватил, уцепился левой рукой за рукав бандита и, растопырив пальцы, ударил его в глаза. Один глаз тут же выдавился и потек по щеке.

– А-а! – заорал бандит. Они обнялись и покатились вниз, к пропасти, между валунов и колючек.

Бемиша страшно ударило о камень, и на миг он потерял сознание. Бандит выхватил из колчана, за спиной Бемиша, стрелу. Стрела была прочная и острая, с белыми льдистыми перьями. Шестигранный титановый наконечник взблеснул над Бемишем в свете луны. «Все», – подумал Бемиш.

Контрабандист, однако, выронил стрелу, а потом вздохнул и лег Бемишу на грудь. Бемиш встряхнулся и выбрался из-под противника. В спине парня торчал длинный нож, а над ножом стоял Ханадар Сушеный Финик.

Финик протянул руку и помог Бемишу встать. Оба полезли по осыпающемуся склону наверх, к освещенной кумирне и шлюпке.

Та м уже все было кончено. Бемиш пересчитал трупы: шестнадцать человек, пятеро в комбинезонах и джинсах, остальные местные. Пахло озоном, как всегда после веерника, «волчьей метелкой» и кровью. Ашидан сидел на камне, уронив голову на руки.

По приказанию Киссура трупы и мешки сложили у стен кумирни, облили горючим и подожгли.

– Жалко могилу, – сказал Ханадар.

– Что с ней делать, с опоганенной, – отозвался Киссур.

Отвязал от седла медвежонка и бросил в костер.

После этого Киссур зашел в челнок, сорвал пломбы с панелей аварийного управления, отключил блок безопасности и принялся щелкать переключателями, пока главный экран не налился красным и не заорал нехорошим голосом.

– На коней, – сказал Киссур, выбегая из челнока. Ханадар уже вылетел из ворот и гарцевал у опушки.

– Тебе что, второй раз повторять, – заорал Киссур Ашидану. – Сейчас рванет!

Ашидан вскочил на коня и поскакал вслед за всеми.

Рвануло так, что луна чуть не сорвалась с неба; из гор повыскакивали огненные чертики и заплясали над оставшейся за поворотом кумирней; люди в деревне, когда нашли обломки, изумились и сказали, что старый Альдис затащил к себе глупых прохожих с неба, и добром, понятное дело, это не кончилось.

Полчаса они ехали молча. Солнце совсем зашло, но было полуторалуние, и перекрещенные двойные тени деревьев лежали на светлой тропе черной решеткой. Мир спал; где-то ухала ночная сова, и после очередного поворота пожар у старой кумирни вдруг скрылся и пропал, а далеко впереди вдруг выросла, как воткнутое в небо копье, черная скала, увенчанная наконечником замка.

Ашидан ехал между Алдоном и Ханадаром, наклонив голову, и Ханадар держал повод его коня. Бемиш ехал позади всех. Чувствовал он себя не очень-то хорошо. В позвоночнике, ушибленном о камень, гуляла тупая боль, да и бок кое-где был ободран. Киссур попридержал коня и подождал друга.

– Ну что, Теренс, – сказал Киссур, – Признайся, что ты струсил? Признайся, что ты решил, будто я тебя попрошу в следующий раз посадить этот челнок на Ассалахский космодром!

Он сидел на коне как влитой, и в светлой ночи Теренсу не было видно, где кончается зверь и начинается всадник. Белокурые волосы варвара в беспорядке рассыпались по плечам, и веерник, наконец открыто повешенный у седла, странно контрастировал с рукоятью меча, торчащей, как рог, из заспинных ножен над головой Киссура.

– Ты должен был обратиться в полицию.

– Я, – сказал Киссур, – хозяин налогов и судов на этой земле. Что было бы, если бы я пожаловался в полицию? Я бы не застал челнока, потому что правосудие наше хуже продажной девки и их бы предупредили. Когда правосудие продается, человек сам должен брать его в свои руки. Или ты не считаешь, что я поступил правильно?