До новой встречи - Василий Николаевич Кукушкин

Дальше шли в одной цепочке: Антон, Вадим, Сафар, Алексей, Оленька.

— Назначайте. Мне трудно выбрать, — признался Евгений Владимирович. — У меня в группе хватает хороших ребят.

Из института технолог привез чертежи в темно-синей папке. На титульной стороне выпуклая надпись: «Диплом первой степени». В правом углу чертежа стояли требования: четыре треугольника и цифра двенадцать — высокий класс чистоты и точности.

Кому же поручить эту работу?

Месяц назад Вадим и Антон послали заявления в Москву с просьбой направить их в Заполярье. Евгений Владимирович надумал из Оленьки вырастить мастера — себе смену. Еще в декабре он написал на нее характеристику и рекомендовал в техникум трудовых резервов.

Повзрослел и Сафар, стал серьезным, вдумчивым юношей. Самолюбию Сафара льстило оспаривать место в экспериментальной мастерской. Но он трезво оценил обстановку. Проба сложная. Чтобы обработать фигурный пуансон, нужно мастерски владеть суппортами — продольным и поперечным. Безошибочно производить подбор шестерен. Мысленно он уже видел, как белые линии, едва заметный пунктир, заштрихованные площади переходят с чертежа на кусок стали.

Сафар не сомневался: если постарается, то проточит детали на нужные треугольники, выдержит нужные размеры. А как же завод? Сафару хотелось поступить на «настоящий» завод.

На обдирке и чистовой отделке Якова не покидала уверенность. Умело и красиво он одновременно управлял суппортами — продольным и поперечным. Сложность обработки фигурного пуансона заключалась в радиусной форме, в шести ступенчатых выступах, требующих точности, незаметной для человеческого глаза. Трудности у него возникли при доводке выступов. Взяло сомнение — не груба ли наждачная бумага №1. В чертеже допускался второй номер. Евгений Владимирович посоветовал Якову проявить большую самостоятельность.

Не отважился Яков на риск. Нерасчетливо проведешь шкуркой, и непоправимый брак. Где требуется микронная точность, нужно принимать трезвое, безошибочное решение. Экспериментировал Яков доводку на аналогичной детали.

Заинтересовался и Алексей опытами. Сомнение Якова подтвердилось — наждачная бумага оказалась грубоватой. Из научно-исследовательского института им прислали нулевую бумагу.

Ровно за пять рабочих дней Яков закончил работу, Алексей — позже на два часа. Изготовленные ремесленниками пуансоны были безоговорочно приняты строгим контролем. В тот же день пошла телеграмма в Министерство с просьбой по окончании ремесленного училища молодых рабочих Якова Пичугина и Алексея Волгина назначить токарями шестого разряда в экспериментальную мастерскую научно-исследовательского института.

Практику токари проходили на механическом заводе. Сафару так хотелось попасть в цех, что он не дождался заводского автобуса и уехал на трамвае.

В проходной Сафар вынул из гимнастерки новенький пропуск. Закрыв пальцем верхнюю строчку «Временный», он показал его вахтеру и вышел на площадку, которую рабочие прозвали «Пятачок с гривенником», — площадка была круглая с маленьким выступом, где росла сосна с четырьмя стволами. От этой площадки уходила в глубь заводского двора мостовая, вымощенная ровной брусчаткой, и пять асфальтовых дорожек.

«Круговая» дорожка привела его к зданию, похожему на авиационный ангар, только раз в десять больше. К деревянным воротам подходило железнодорожное полотно. На фасаде темнели выложенные белым кирпичом буквы: «МХ».

Сафар вытащил из кармана пропуск: в правом углу фиолетовый треугольник, а в нем те же буквы. Значит, сюда.

Он перешагнул высокий порог. Цех начинался за третьей дверью, у входа стояли гигантские станки — расточные, карусельные. Кран легко пронес трехметровый вал еще в окалине. За средним проходом стояли токарно-винторезные станки, и Сафар обрадовался, словно увидел старых знакомых.

В цехе кончала работу ночная смена и заступала дневная. В проходах было многолюдно, люди спешили в раздевалку и к рабочим местам. Сафар прошел почти до конца цеха и еще не увидел ни одной конторки. Вдруг слышит, кто-то его громко окликнул: «Товарищ Хасынов! Вас просит зайти начальник цеха. Вход с тамбура, второй этаж»

Сафар оглянулся — в главном проходе и в соседнем не увидел никого знакомых. Что за чертовщина? И вдруг опять тот же голос. Сафар поднял голову и разглядел серый раструб динамика: «Старший мастер Михаил Дмитриевич. Вас просит зайти главный технолог завода. Захватите, пожалуйста, чертеж ПК-17».

В крохотной приемной начальника цеха было людно. Бухгалтер жался к двери, проглядывая расчетную ведомость. Инженер по ремонту оборудования держал в одной руке помятый пневматический патрон, другой раздраженно размахивал перед лицом сухонького человека, очевидно, механика. У самого входа сидела пожилая женщина в темном халате. Сафар поинтересовался:

— Кто крайний?

Из кабинета вышла секретарша с такими же, как у Ани, крашеными волосами.

— Начальник занят. Принимать не будет. С утра у него беседа с молодым рабочим. — Обратившие к Сафару, она сказала: — Борис Григорьевич вас ждет.

Комнату, в которую ввели Сафара, нельзя было назвать кабинетом, в ней много было схожего с конторкой мастера училища. Да и сам начальник в синей курточке поверх пиджака, немного сутулый, напоминал Евгения Владимировича, только он был моложе лет на десять и не носил очков.

— Давайте знакомиться — Крылов Борис Григорьевич

— Сафар Хасынов.

— Расскажите, откуда родом, что умеете делать. По рассказу Бушуева, вам мало и золотой медали.

Сафар знал, что Евгений Владимирович неплохо о нем отзывается, и все-таки покраснел, не ожидал такой аттестации. Борису Григорьевичу мешали телефонные звонки, он сердито переключил все три аппарата на приемную и сосредоточенно слушал рассказ ремесленника — короткий, как и сама его жизнь.

— А теперь мой черед рассказывать…

Борис Григорьевич отдернул шторку на стене, в широком окошке Сафар увидел механический цех.

— В знаменитом цехе, Сафар, будешь проходить практику. Отсюда в 1912 году вывезли на тачке провокатора. Хозяин-немец насмеялся над требованием рабочих, позвал конную жандармерию. Забастовка перекинулась на остальные цехи. Шестьдесят восемь дней был мертв завод. Рабочие выстояли, потому что весь трудовой Питер стоял за их спиной. Цени, помни, на какой завод идешь, дорожи и гордись, что ты теперь рабочий человек.

Они спустились в цех.

Борис Григорьевич показал рабочее место Сафара. Это был станок ДИП последнего выпуска, лучшего и желать нельзя! Распред принес наряд, чертеж, подсобные рабочие привезли на электровагонетке сотни две откованных клапанов и сложили штабелем у станка.

Бориса Григорьевича отозвали на другой участок, и цех снова показался Сафару угрюмым, не то что в училище; куда ни взгляни, всюду незнакомые люди. Особенно нелюдимым ему показался сосед слева, мрачный человек, низко склонившийся над суппортом.

Надо было приниматься за работу. Станок Сафару был знаком, ничего мудреного не видел он и в чертеже, если бы в училище ему поручили проточку клапанов, он ни на минуту бы не задумался, а на новом месте немножко робел.

Сафар зажал клапан, проверил — никаких отклонении.