Проходимец по контракту - Илья Бердников

Я насторожился, глядя на его невозмутимое лицо и больше угадывая, чем наблюдая, легкие искорки смеха в карих прищуренных глазах. Действительно, капитан не выглядел простым воякой. Нет, он больше мне напоминал человека влиятельного и при этом — самостоятельного, имеющего свое мнение и планы.

И очень информированного, к слову.

— Я думаю, — проговорил капитан, когда стюард вкатил в кают-компанию многоэтажный столик, уставленный парящими и распространяющими головокружительный аромат емкостями, — что неплохо бы вам было сначала подкрепиться после трудов ратных, а после и поговорить можно будет по душам. А, Алексей-нэр?

Я, просто ошарашенный этой фразой, произнесенной на русском языке, только и смог что кивнуть, и, пожелав всем приятного аппетита, принялся за нежнейшую котлету на косточке, стараясь использовать как можно непринужденнее нож и вилку, инкрустированные красивыми вставками из полированного бирюзового камня. Нижняя губа приняла процесс еды благосклонно и даже почти не болела, не мешая мне наслаждаться сочным, политым каким-то кисло-сладким соусом мясом. Все испортила Маня, сунувшись в тарелку и стащивши котлету, забрызгивая стол и мои колени соусом.

— Да, мы совсем забыли про вашу красавицу, — заметил капитан, еще больше подпустив блеска в смеющиеся глаза.

Он отдал какое-то приказание стюарду, и тот, сняв со стола, поставил на пол, прямо на пушистый ковер, широкое блюдо с какими-то колбасками. Я спустил Маню с рук и подтолкнул к блюду. Гивера недоверчиво понюхала запахи, доносившиеся от колбасок, и вопросительно взглянула на меня.

— Ешь, — ободрил ее я и, наклонившись, взял одну из колбасок, сунул в рот… Что ж, действительно неплохо!

Маня тут же кинулась к блюду, предусмотрительно зашипев на стюарда, который поспешил убраться за другую сторону стола и уже оттуда, сильно перегибаясь через стол, заменил мне ограбленную гиверой тарелку.

— Да, — подтвердил я, — теперь она считает эти колбаски своей собственностью и будет эту собственность защищать до последнего вздоха.

— И, скорее всего, это будет вздох моего стюарда, — тонко заметил капитан Джангат. — Попробуйте это вино, Алексей, оно должно вам понравиться.

Я понюхал темный ароматный напиток, отпил глоточек, посмаковал… Что-то это вино мне напоминало, какие-то образы завертелись рядом с краем сознания, что-то такое летнее, жаркое и легкое…

— Что, знакомый вкус? — невозмутимо спросил капитан, как видно просто наслаждавшийся оказанным эффектом. — Да, вино неплохое. В Массандре плохого и не делают, верно? Ну, я имею в виду элитные вина, конечно.

— Вы там были, капитан? — осторожно спросил я.

— Я много где был, — многозначительно сказал капитан. — Бывший Советский Союз был хорошим, с одной стороны, государством, где военные имели большой вес, и с ними было хорошо сотрудничать. И выгодно к тому же. Но он был следствием разрушившей царскую Россию революции, и я предпочитал не посещать его.

Он снова наполнил свой быстро опустевший бокал вином.

— Но вино оттуда все же получаю. И, заметьте, неплохое. Наследие князя Голицына, так сказать.

Некоторое время все молча ели. Я, заметив, что Маня уже управилась со своими колбасками, подкинул ей на блюдо пару кусков запеченной в яичном кляре рыбы, начиненной грибами. Гивера спокойнехонько начала поедать рыбу, не брезгуя грибами.

Жуя, я иногда поглядывал на все более мрачнеющего Нэко: тот, похоже, не понимал сути происходящего, и это его выводило из себя. Ками ела молча, опустив глаза в тарелку и не поднимая их, даже когда стюард менял блюдо. Я тоже пока мало что понимал, но не мог удержаться от возможности подковырнуть недавно такого уверенного в себе шебекчанина и его воинственную сестренку.

— Вы бывали в Ялте? — непринужденно спросил я на русском у капитана Джангата, пригубив искристое вино.

Чтобы говорить по-русски, мне пришлось немного напрягаться, словно выталкивая из какого-то уголка памяти запертый там язык.

— Я туда ездил, когда меня из питерского мореходного на Черноморский флот отправили и перед этим на побывку отпустили, — мечтательно прикрыл веки капитан. Он говорил по-русски с небольшим акцентом, иногда останавливаясь, словно подбирая слова. — Тогда Ялта славилась своей неформальной атмосферой и сборищами творческой элиты: художники, писатели, музыканты, поэты… Все, стремившиеся к недосягаемой тогда в русском государстве свободе мышления и творчества, превозносили далекую Америку, поминали Европу и пили местные вина… Да, попал я тогда в переплет со своей молодой глупостью…

Капитан замолчал и осушил бокал до дна.

— Да, давно я там не был, — сказал наконец он. — С тех пор как большевики власть захватили и выбили интервентов из Крыма…

Большевики? Интервенты?

— А сейчас там всяческие кинофестивали проводят, — осведомил его я, налегая на какую-то рыбную нарезку, что просто таяла во рту, оставляя восхитительное послевкусие. — А всякая творческая элита общается на джазовых фестивалях в Коктебеле.

— Не бередите раны памяти, молодой человек! — строго сказал капитан Джангат и вдруг улыбнулся, встал, протянул руку. — Меня, Алексей, между прочим, Евгением Викторовичем зовут. Евгений Викторович Чаушев, к вашим услугам.

Я тоже встал и пожал руку капитану, к величайшему удивлению Нэко и Ками. Ну да, ведь на Шебеке не подают руки друг другу, и тем более чужестранцу.

— Что же, Алексей, — теперь капитан не коверкал мое имя, нормально выговаривая «л». — Я думаю, что нам следует немного уединиться в моем кабинете для дальнейшего разговора, а господин Нэко и милая дама могут продолжить обед или перейти в отведенную им каюту для отдыха.

Он, как я понял, повторил это все по-шебекски, и Нэко с Ками сразу встали и, сопровождаемые стюардом, вышли из кают-компании, причем Нэко бросил на меня какой-то странный взгляд, словно в первый раз меня увидев.

— Мне кажется, что Нэко заподозрил вас в работе на меня или на связанную со мной организацию, — заметил капитан. — Это может и помочь вам, и навредить впоследствии, смотря как дальше дела пойдут. Ну-с, молодой человек, пройдемте в кабинет. Если желаете, мы можем продлить там трапезу легкими закусками и хорошим вином.

— Капитан Джа… — Я осекся.

— Называйте меня Евгением Викторовичем, Алексей, — подбодрил меня капитан. — Мне будет это приятно.

— Евгений Викторович, а чайку можно будет испить горяченького?

— Эх, Алексей, — капитан, похоже, был умилен: он чуть ли не ласково собрал морщинки под глазами, подмигнул. — Вы даже не представляете, как мне дороги ваши слова, голубчик.

Я последовал за капитаном, сам слегка ошарашенный таким поворотом событий и странным поведением капитана Дж… — тьфу! — Евгения Викторовича, разговаривающего на русском языке, но как-то странно, напоминая мне…

Когда мы вошли в кабинет капитана, первое, что мне бросилось в глаза, это — небольшие портреты императоров Николая Второго и Петра Великого на стене над письменным столом, заваленном книгами, рядом с которыми сиротливо светился виртуальный голографический монитор над чем-то вроде электронного планшета.