Семейные трагедии Романовых. Трудный выбор - Людмила Сукина

В одиннадцатом часу Павел ушел к себе. Известно, что целый час он провел со своей фавориткой Лопухиной, спустившись в ее спальню по потайной лестнице из своей опочивальни, и даже успел пообщаться с ее мужем — князем Гагариным. А потом лег спать.

Император почивал в своей комнате один, запершись изнутри. Чтобы подойти к единственной двери в его спальню, необходимо было потревожить не только часовых, но и личных, доверенных слуг Павла, которые спали в смежных покоях. Заговорщики вошли в замок несколькими группами. Первая из них, возглавляемая Платоном Зубовым, подошла к апартаментам императора через галерею Аполлона. Стоявший у первой двери часовой Корнилов попытался закричать, но был сбит с ног ударом сабли. Бывший поблизости дворцовый лакей не стал сопротивляться и открыл заговорщикам дверь в прихожую. Камердинер, спавший в уборной перед спальней, услышав шум, сбежал.

Заговорщики взломали дверь в спальню и поначалу не увидели там Павла. Император, разбуженный тревожными звуками, доносившимися из соседних комнат, успел спрятаться. По одним источникам, он забежал за ширму, по другим — залез в камин. Сначала вошедшие решили, что он каким-то образом смог ускользнуть, но потом заметили его ноги. Платон Зубов и Беннигсен подошли к Павлу с обнаженными шпагами и объявили, что он арестован. Император якобы пытался возражать: «Арестован? Что значит арестован? Что я сделал?» — но его сбили с ног и на полу задушили ремнем собственной портупеи. Но это только одна из версий гибели Павла, в которой убийство императора выглядит совершенно бессмысленным и спонтанным. Остается предположить, что Зубова и его компанию разозлили его вопросы и требования объяснить причину ареста.

По другой версии, сначала Платон Зубов попытался уговорить императора добровольно отказаться от власти для блага отечества и семьи и подписать манифест, проект которого был составлен Трощинским. На таком варианте переворота, видимо, настаивали цесаревич Александр и императрица Мария Федоровна. Павел отказался. Возбужденные заговорщики окружили его и стали подталкивать к столу, на котором лежали листы с текстом манифеста. Император попытался вырваться, но Беннигсен остановил его шпагой, тогда Павел стал звать на помощь. В это время в комнату, как на грех, ворвалась вторая группа заговорщиков, задержавшаяся в коридорах замка. Это было настолько неожиданно, что все присутствовавшие в спальне решили, будто кто-то отозвался на призыв императора о помощи. Чтобы не дать пришедшим освободить Павла живым, Николай Зубов ударил его по голове тяжелой золотой табакеркой. Возможно, он просто толкнул императора, а тот, падая, сам ударился виском об угол стола. Лицо Павла было залито кровью, но он был еще жив и попытался встать, но ему не позволили этого сделать. Татаринов, Скорятин и Яшвиль задушили государя офицерским шарфом. Посинение его лица потом объясняли геморроидальным припадком (якобы Павел, как и его отец, с молодых лет страдал этим заболеванием кишечника) или последствием апоплексического удара, как у матери.

Предполагали также, что Павла повалили на пол, а толпившиеся вокруг него офицеры навалились сверху. Стоявшие поодаль также бросились в общую кучу, не понимая, что происходит. Короче, императора задавили, сами того не желая, возбужденные и полупьяные заговорщики.

По еще одной версии, Павел пытался активно сопротивляться своим убийцам и погиб в пылу борьбы. Несмотря на маленький рост, он был силен физически, ловок и хорошо владел шпагой. При посмертном осмотре на его теле не было обнаружено ни одной колотой раны, зато масса синяков и кровоподтеков. Возможно, его били ногами, когда он упал. Во время похорон императора на нем были перчатки, и приложившийся к его руке князь Хилков потом утверждал, что у Павла не хватало двух пальцев: видимо, они были отрублены саблей, когда царь пытался схватить кого-то из своих врагов или тянулся к шпаге.

Смерть Павла была страшной. Он умер почти так же, как до него императоры Петр III и Иван Антонович. Обстоятельства его гибели стали еще одной позорной и тягостной тайной семьи Романовых. Многие современники потом вспоминали, что, узнав о гибели отца, наследник Александр Павлович впал в прострацию и повторял: «Я этого никогда не желал и не приказывал». Но Пален, Беннигсен и великая княгиня Елизавета, теперь уже фактически императрица, привели его в чувство и заставили принимать решения и обращаться к гвардии.

Отношение к случившемуся перевороту среди солдат и офицеров было неоднозначным, и Александр, взяв с собой второго брата Константина, поспешил уехать в Зимний дворец, охраняемый верными ему войсками. Все остальные члены семьи Романовых, в том числе новая императрица, супруга Александра, остались в Михайловском замке, где врачи срочно приводили в порядок тело убитого царя.

Но с его последним вздохом борьба за власть не закончилась. Вдова Павла, Мария Федоровна, повела себя не так, как ожидалось. Сначала она, видимо, искренне скорбела о своем муже. Все-таки они прожили вместе 25 лет, у них было 10 общих детей, когда-то Мария Федоровна любила Павла и была с ним счастлива. В первые минуты после известия о его смерти она как бы забыла о нескольких последних годах, когда их отношения вконец испортились и муж угрожал ей разводом и ссылкой. Императрица рвалась в спальню Павла, билась в истерике, обвиняла всех и вся в его гибели. С большим трудом близким удалось ее успокоить. Придя в себя, Мария Федоровна попыталась заявить свои права на престол и до пяти утра отказывалась присягать сыну. Только когда Беннигсен сумел запереть ее в одной из комнат и не дал бегать по дворцу в поисках сторонников, Мария Федоровна согласилась с неизбежным для нее поражением в драке за ставший вакантным трон.

Пален недвусмысленно объяснил ей, что переворот производился не ради нее, а для ее сына Александра, которого и двор, и сановники хотят видеть на троне. Более того, вдове Павла не только не было суждено стать новой Екатериной II, но и пришлось смириться с второстепенной ролью императрицы-матери, уступив свое место жене Александра Павловича, великой княгине Елизавете Алексеевне. Женскому веку в истории дома Романовых был положен конец, следующее столетие будет принадлежать мужчинам. В Казанском соборе Сенат и Синод уже присягали императору Александру I, а гвардейские полки на столичных площадях кричали ему «Ура!».

Императрица Мария Федоровна прошла в свои покои, надела траурное платье и отправилась в Зимний дворец. До конца жизни она будет подчеркнуто скорбеть по умершему мужу и даже устроит своего рода культ его личности в своих апартаментах.

Никто не хотел прощаться с императором Павлом I так долго, как с Петром Великим или Екатериной II. Всем было немного стыдно за произошедшее, и семья и двор торопились с похоронами. 17 марта 1801 года тело убитого царя было выставлено в тронном зале Михайловского замка, а уже 23 марта состоялось отпевание и погребение в Петропавловском соборе. О «русском Гамлете», которому все же удалось четыре года посидеть на троне, спешили поскорее забыть.

Смерть Павла не принесла в семью Романовых желаемого покоя и умиротворения. Она еще больше отдалила друг от друга Александра Павловича и Марию Федоровну. Сын и мать всегда будут помнить, как они делили власть над телом убитого отца. Усилилось охлаждение и в отношениях молодой императорской четы. Александр никогда не сможет забыть, что Елизавета Александровна знала все о его участии в заговоре, а еще больше подозревала, что она не дала ему упиваться сыновним горем, а вместе с Паленом гнала к войскам принимать присягу. Перемена эпох в истории дома Романовых не была радостной. Исчезло страшное напряжение и ощущение драматического надлома, довлевшие над семьей все время правления Павла, но никто из ее членов так и не смог вздохнуть легко и почувствовать себя счастливым и свободным. Остается добавить, что новые перемены в жизни императорской семьи и России будут связаны уже с императором Александром I, который вступил на престол в 23 года.