Философия красоты - Екатерина Лесина

Я запомнил это слово, гладкое, как речная галька, и очень красивое. Это слово убило тебя. Вернее, не слово, а яд.

Где ты его достала, Августа? Или нет, неправильно спрашиваю. Кто угостил тебя им? Ты бы не стала добровольно принимать яд. Несмотря на все проблемы, ссоры, слова и грядущий позор. Ты любила дитя и никогда не причинила бы ему вред. Ты хотела этого ребенка и мечтала о том, как он появится, тогда зачем травится?

Нет, я уверен – это убийство, хладнокровное и жестокое. Как раз в духе Арамиса. Он ведь собирался поступать в МГУ, и у него были шансы – молодой, талантливый, политически выдержанный, комсомолец, активист, жених Машки. Помнишь, какую должность занимал Машин папа? А дядя в Москве, про которого Маша так любила вспоминать? И тут твоя беременность.

Очень невовремя. Он убил тогда и убил снова, я не знаю, в чем был виноват Сумочкин – слабый человек – и заслужил ли смерть, зато знаю, что все мои действия оправданы.

Ибо в том, чтобы убить убийцу нет греха.

Творец

Известие о смерти Айши не стало неожиданностью, более того, Аронов получил очередное подтверждение: Она существует. Кто такая «она», Ник-Ник затруднялся ответить. Судьба? Смерть? Проклятье? Хотя проклятье – среднего рода, а та, что стояла за спиной Аронова, та, что мешала ему жить спокойно, была женщиной. Лишь женщина способна отравлять жизнь нелюбимого мужчина годами, лишь женщина способна творить подобные гадости, мило улыбаясь при этом, лишь женщина способна с садистской тщательностью оберегать свою жертву от всех прочих неприятностей. Итак, Она была женщиной, и Она мстила.

Лехин сказал, что придут из милиции, и теперь Ник-Ник нервничал, ожидая вопросов. Вопросы были всегда, каждый раз одни и те же, и только люди, их задававшие, менялись. Правда, они тоже походили друг на друга: хмурые лица, презрительные взгляды, в которых прочно угнездилась ненависть к тем, кто богаче, засаленные пиджаки или как вариант свитера с растянутыми рукавами, и некая общая растерянность. Они не знали, как себя вести с этим будущим-подозреваемым-но-пока-что-свидетелем. К счастью для Ник-Ника, Она заботилась о его алиби, и еще ни разу он не перешел из свидетелей в разряд подозреваемых.

О, Она была большой шутницей: самоубийство, несчастный случай… да мало ли способов избавиться от соперницы, не подставляя любимого врага. Но на сей раз Она не стала размениваться на мелочи: Лехин сказал, что Айшу убили. Не «она выпрыгнула из окна» или «она вогнала в вену смертельную дозу» или «она попала под машину». Марат выразился предельно ясно: «Ее зарезали, как чертову овечку».

Отвратительно. Аронов ненавидел кровь.

Милиционер оказался старым знакомым и Ник-Ник посчитал это хорошей приметой. Правда, на этот раз капитан выглядел уставшим и раздраженным, ну так повод достойный: убийство.

Эльвира подала кофе, а Ник-Ник по традиции предложил коньяку, но гость отказался. Ну он себе как хочет, а Аронову просто необходимо успокоить нервы.

– Бедная, бедная девочка, – в данный момент Ник-Ник искренне жалел Айшу, никто, даже такая стерва, как она, не заслуживала подобной участи. Убийство, скорее всего, получит большой резонанс, старые сплетни всплывут… неприятно, но может, есть смысл воспользоваться моментом? Скажем, памятная коллекция? Небольшая, с десяток вещей, платья строгие, акцент же сделать на аксессуарах… любопытная идея, нужно будет обсудить с Лехиным.

Мент молчит, странно это, он же сюда пришел не кофе попить, в самом-то деле.

– Ее и вправду убили?

– Убили.

– Я, честно говоря, решил, что Марат преувеличивает… он у нас склонен к панике, по малейшему поводу…

– Смерть одной из ведущих моделей – повод достойный для паники. – Возразил мент. Как же его зовут-то? Имя необычное, Аронов в прошлый раз даже записал, он любил необычные имена. Кэнчээри. Точно, капитан Эгинеев Кэнчээри Ивакович, великолепный образ, этакое смешение милитари и этно, форма с меховой оторочкой и вместо пистолета ятаган.

– Когда вы в последний раз видели Кузнецову?

– Кого? – Удивился Аронов. Какая Кузнецова? В первую секунду он готов был поклясться, что ни с какой Кузнецовой незнаком, в «л’Этуали» просто не может быть девушки с подобной фамилией. А потом сообразил, об Айше спрашивают, это Айша – Кузнецова.

– Марию Антоновну Кузнецову.

– Айшу? – На всякий случай уточнил Аронов. – Такую смуглолицую, с узкими глазами и косичками?

– Ее.

– Знаете, называйте ее Айшей, мне так привычнее. А видел я ее… дай-то Бог памяти… с неделю назад, а то и больше. Кузнецова… надо же. Ну и фамилия.

– А вы не знали? – вопросы капитан Эгинеев задавал с раздражающим равнодушием, будто ему все равно было, знал Ник-Ник настоящую фамилию Айши или не знал. – Вы же договор подписывали, наверное, и на работу оформляли, там паспорт, трудовая книжка…

– Господь с вами, всю жизнь ненавидел бумаги, этим у нас Лехин занимается, его стихия, я же – человек творческий, я не фамилию в паспорте вижу, а сущность, то, что за это фамилией скрывается. Понимаете? Я ищу и нахожу образы, а потом воплощаю их в жизнь. Если хотите, я открываю другим людям собственное видение красоты. Понимаете?

Мент кивнул, соглашаясь. Да ни хрена он не понимает, он обыватель, обыкновенный, серый, зашоренный сериалами и добитый рекламой обыватель. В его понимании красавица – высокая длинноволосая блондинка с голубыми глазами, грудью минимум третьего размера, спортивной задницей и стройными ногами. Стереотип. Силиконовое божество современного мира.

Как Ник-Ник и боялся, капитан Эгинеев со всего сказанного услышал лишь то, что хотел услышать.

– Значит, вы из Кузнецовой сделали эту… Айшу?

– В принципе, верно.

– Зачем?

– Господи, ну как «зачем»? что значит «зачем»? Затем, что никакая она не Кузнецова! Кто такая Маша Кузнецова? Продавщица из сельпо? Доярка? Мать-одиночка с неустроенной личной жизнью и прогрессирующим на фоне алкоголизма циррозом печени? Кузнецова по определению, по фамилии должна работать и сражаться с тяжелыми жизненными обстоятельствами, а мне нужна женщина, способная блистать, завораживать, убивать одним взглядом. И я вылепил из Кузнецовой Айшу. Думаете, легко было?

– Не знаю. – Мент стушевался, с чашкой в одной руке и бутербродом во второй он выглядел безопасным и даже домашним. Аронову стало смешно: перед кем он распинается? Кому пытается доказать, что Кузнецова и Айша – разные женщины. Да капитана этого куда больше волнуют бутерброды и остывший кофе, кстати, надо Эльвире сказать, чтобы свежий сварила, а то еще гость заснет ненароком.

– Вам, наверное, не интересно все это слушать, просто поверьте на слово, Кузнецова и Айша обладали одним паспортом, но по сути это две разные женщины, совершенно разные. В каждом из нас живет кто-то другой… плюс-минус…