Повседневная жизнь паломников в Мекке - Слиман Зегидур

Пока во всех исламских городах и деревушках глава семейства закалывал барана, козу или, если жили совсем бедно, курицу, толпы паломников собирались вернуться из Мекки в Медину, чтобы выполнить обязательные ритуалы хаджа: последний обход Каабы (таваф аль-ифада) и обрядовую пробежку сай между холмами Сафа и Марва (для тех, кто совершил хадж без умры). После этого паломники выходят из состояния ихрама, принимают ванну, натираются благовониями, выбирают одежду по своему вкусу и т. д. Состоятельные люди привозили одну или несколько жен, или прямо на площади заключали временные браки «наслаждения» (мута) — часто с рабынями, которых хозяева отдавали за звонкую монету. Легальная проституция, проникшая в пределы Обители Божией, была официально разрешена ваххабитами.

11, 12,13-е Зу-ль-хиджа

С возвращением к мирской жизни в Мина начинаются три праздничных дня айям ат-ташрик — «те, когда на солнце вялят мясо жертвенных животных». Паломники проводят там две или три ночи и каждый день побивают камнями столбы сатаны. В первом случае они бросают 42 камня, во втором — 63, не считая тех семи, которые были брошены в день жертвоприношения. Начинается время кутежей и развлечений, особенно в ночь с 11-го на 12-е числа, когда в небе взрываются разноцветные фейерверки, сверкает иллюминация, слышатся песни и стрельба из ружей и пушек. Но даже в эти развеселые дни погибают люди: случайная пуля, пожар, драки между группами паломников. В ответ на любое обидное замечание задетый за живое мужчина хватается за нож, а уж выяснение отношений с привлечением таких аргументов, как огнестрельное оружие, стало делом повседневным. Вероятно, именно из-за небезопасности нахождения в Мина улемы установили «экспресс-формулу» (таджиль), позволяющую паломникам покинуть город 12-го числа.

Ритуалы хаджа в Мина имеют языческое происхождение. Мухаммед принял их, но привязал к Мекке. Еще в доисламскую эпоху арабы знали праздник «трех дней в Мина», который давал возможность провести время с женщинами и предаться страсти. Паломничество времен античности заканчивалось в Мина. Что касается прежнего места жертвоприношения животных у подножия горы Сабир, то Мухаммед сделал его менее значимым, объявив, что всякий овраг и расщелина являются алтарем, в то время, как традиция умудрилась четко обозначить это место, где Авраам едва не принес в жертву собственного сына. Побивание сатаны семью камнями напоминало верующим о тех семи камнях, которые патриарх бросил позади ягненка, сбежавшего к большой джамре. Согласно другой версии, отец Исмаила преследовал дьявола, спрятавшегося в трех местах (отмеченных ныне столбами), который отговаривал его повиноваться воле Бога.

Одна из максим гласит, что святая война благоухает райским ароматом братства, рожденного общим несчастьем. Единогласие уммы — душистый сад. Паломничество же — это джихад со всеми его трудностями, лишениями, мучениями, которые лишь увеличивают уважение к себе. Оно не имеет равных себе во всем мире. Битва с «большим шайтаном», где армия паломников стоит плечом к плечу, жертвоприношение животного, стирающего все грехи «солдат», становятся последней крепостью, взяв которую, «рядовые» покидают фронт и возвращаются домой. Они расходятся, радуясь тому, что им довелось узнать, что такое настоящее братство и единство в вере, и огорченные тем, что их вселенная снова сжимается. За несколько часов пейзаж становится другим, ритуальная одежда сменяется пестрыми национальными нарядами, от чего рябит в глазах. Отныне каждый бросает камни в столб-иблис, когда сам того пожелает, и уходит, когда ему вздумается.

Победа над дьяволом пропитывает атмосферу паломничества, но времена изменились. Современные транспортные средства, приток огромного количества людей, противоречия между современной жизнью и концепциями ваххабитов нарушили очарование колыбели ислама.

Местные власти регламентировали ритуальную вырубку деревьев и постановили закапывать останки животных, чтобы уничтожить вид и «аромат» невыносимого оссуария. Совсем недавно была приведена в действие целая система, упрощающая жертвоприношение и вполне отвечающая духу времени. В Мина установили ультрасовременные скотобойни. Паломнику, желающему совершить жертвоприношение, нужно всего лишь обратиться в одно из отделений Исламского банка. Подойдя к окошку, клиент выбирает нужное из различных видов приношений хаджа: «наслаждение», «ритуал, который забыли совершить», простая милостыня. За 280 реалов (тариф 1988 года) он приобретает «выгодную покупку», дающую право совершить жертвоприношение силами местной комиссии. При этом паломнику не разрешено заходить на скотобойню.

Королевство ваххабитов в сотрудничестве с этим банком монополизировало замораживание мяса и его распределение между всеми мусульманами земли. В 1983 году было отправлено 63 000 бараньих голов в Афганистан, Джибути, Пакистан и Судан. Количество «даров» растет из года в год: 186 195 голов в 1984 году, 307 266 — в 1985,350 140 — в 1986,178 994 — в 1987 году. Отсылать мясо стали в двадцать четыре страны, включая Чад, Ливан, Кению, Иорданию, Гамбию и Египет. С течением времени пропорция возросла с четверти до половины, и она отдается беднякам Харама и королевства.

Три дня в Мина — время «туризма». Люди отдыхают, погружаясь с головой в бурлящую жизнь уммы. Повсюду бесцельно бродят одетые в белое группы мужчин с четками в руках, останавливаются перед торговцами, нюхают яблоко, пробуют апельсин, покупают электробритву. Другие направляются в одну из 14 000 душевых кабинок, установленных здесь по распоряжению хранителя святых мест. Кто-то несет в сумке окровавленную баранью ногу, кто-то — печень. Жители бедных стран в эти дни попадают в край изобилия и тучных коров, они находят утешение в жаре и в вере Мекки. Умма — это убежище. Усталость компенсируется умиротворенностью, наполненной Богом. Счастье трех быстро пролетающих дней, застенчивая скученность толпы, божественное ощущение духовного родства со всеми паломниками озаряют этот краткий отрезок времени.

На базаре в Мина, под светом фонарей, толпятся осужденные на изгнанье военные, преследуемые интегристы и всевозможные аферисты. Они заговаривают с людьми, находят общий язык с властями, как этот житель Магриба, депортированный из Франции. Он ходит взад-вперед по лагерю, где расположились его соотечественники. Несколькими месяцами позже мы наблюдали его красочное и триумфальное возвращение на родину. Здесь проходят ежегодные собрания, столь же многонациональные, сколь тайные. Здесь рождаются движения фундаменталистов, контрабандисты преспокойно занимаются своим делом под благосклонным взором («один раз — это еще не привычка») местных властей. А недалеко от этих сборищ король в своем роскошном дворце принимает глав государств, министров и прочих государственных деятелей, занимающих высокие посты, расширяя, таким образом, «братские горизонты» исламского мира.

Солнце скользит за горы. Его место на небе тут же занимает тонкий серебряный месяц. Благословенная прохлада окутывает улицы Мина, по которым в ночи в Мекку возвращаются паломники. Дети и женщины исчезают. «Когда солнце зашло, прячьте детей, ибо наступает время демонов», — говорил пророк. Аромат жареного мяса смешивается со зловонием разлагающихся трупов животных, сваленных на улицах. Самолеты гражданской обороны пролетают низко над городом, оставляя за собой в облаках светлый след и орошая их дезинфицирующими веществами. Некоторые думают, что сейчас начнется бомбардировка, и со всех ног бегут в укрытие, а в это время бульдозеры убирают разбросанные останки баранов, коз и телят. Люди шлепают по лужам крови, выбрасывают кости, остатки еды, объедки фруктов и кожуру дынь.