Зов - Келли Армстронг

Но, однако, это не значит, что я буду сидеть здесь как подружка главного героя, бить баклуши и ждать спасения. Я, может быть, и наивна, но не глупа. Мы договорились о месте встречи, и, значит, нет необходимости еще дольше слоняться здесь.

Я выползла из нашего закутка, осмотрелась, прислушалась. Махнула Рей вылезать.

– В первую очередь я должна снять деньги, – сказала я. – Папа кое-что мне дал, но нам, возможно, понадобится больше. Нельзя забывать и о дневном лимите снятия, и это, скорее всего, все, что я получу, так что я должна успеть, прежде чем они начнут следить за счетом или заморозят его. Дерек сказал, что ближайший банкомат…

– Что ты делаешь? – спросила Рей.

– Что?

Она схватила мою руку и указала на кровь.

– Тебе не нужны деньги, тебе нужен доктор.

Я покачала головой.

– Я не могу пойти в больницу. Даже если они еще не разослали ориентировки, я слишком юна. Они позвонят тете Лорен…

– Я имела в виду твою тетю Лорен. Она – доктор, не так ли?

– Н–нет. Я не могу. Она просто отвезет нас назад…

– После того как они стреляли в нас? Я знаю, что ты злишься на нее, но ты рассказывала, что она всегда волнуется о тебе, всегда приглядывает за тобой, защищает. Если ты окажешься на крыльце парадной двери и скажешь, что Дэвидофф и его приятели стреляли в тебя, даже транквилизаторами, ты и в правду думаешь, что она отвезет тебя в Лайл Хаус?

– Это зависит от того, поверит ли она мне. Неделю назад – да. Но теперь? – я покачала головой. –Она говорила со мной о Дереке так, словно я уже больше не Хлоя. Я – шизофреник. У меня паранойя и галлюцинации. Она не поверит мне.

– Тогда опиши, как именно выглядели пистолет и дротик, и я скажу, что тоже видела. Нет, постой! Дротик. Дерек вытащил один из рубашки, правильно? Ты знаешь, где он?

– Я–я вроде как, – я вспомнила, представила, как он бросил его. – Да, я точно знаю, где он.

– Тогда идем и заберем его.

* * *

Все было не так легко. Мы понимали, что двор фабрики кишит копами, ищущими двух сбежавших подростков. Но когда мы осмотрелись, единственные люди, которых мы увидели, была полудюжина фабричных рабочих, работающих сверхурочно в воскресенье. Они смеялись и болтали друг с другом, покачивали коробочками для ленча, брали себе дымящийся кофе.

Я сняла пропитанную кровью рубашку и переоделась в худи Лиз. Мы выползли из нашего убежища и начали двигаться короткими перебежками. Ни единого признака, что кто-то нас ищет. Оно и понятно. Сколько подростков убегает в Буффало каждый день? Даже побег из лечебницы для душевнобольных детей не гарантирует полный розыск.

Вчера ночью, скорее всего, нас преследовали лишь одни сотрудники Лайл Хауса. Возможно, члены правления, как мать Тори, больше волнуются о репутации дома, чем о нашей безопасности. Если они хотят скрыть наш побег, то уйдут, прежде чем первые работники фабрики явятся на работу. В данный момент, они, скорее всего, на собрании, решают, что им делать и когда уведомить наших родителей — и полицию.

Я без труда нашла дротик и положила его в свой рюкзак. Мы пошли к деловому району, обойдя стороной три квартала, прилегающие к Лайл Хаусу, и держа ухо востро. Ничего не случилось. Мы нашли телефон–автомат, я вызвала такси и назвала водителю адрес тети Лорен.

* * *

Тетя Лорен жила в двухэтажном доме недалеко от университета. Мы поднялись по ступенькам и увидели, что «Буффало Ньюс» все еще лежало на крыльце. Я подняла газету и позвонила в звонок.

Через минуту за занавеской промелькнула тень. Зазвенели замки, и дверь открылась. На пороге стояла тетя Лорен с влажными волосами и в коротком купальном халате.

– Хлоя? О, мой Бог! Откуда… – она еще сильнее открыла дверь. – Что ты здесь делаешь? Как ты? Все хорошо?

Она втащила меня внутрь, держа за раненую руку, и я постаралась не поморщиться от боли. Затем посмотрела на Рей.

– Тетя Лорен, это – Рей. Из Лайл Хауса. Нам надо поговорить с тобой.

* * *

Как только мы вошли внутрь, я сделала надлежащее вступление. Затем рассказала ей всю историю. Хорошо, отредактированную версию. Очень отредактированную, без упоминания о зомби, магии или оборотнях. Мальчики планировали убежать, и они позвали нас. Мы сделали это просто для забавы — выйти, убить время, а позже вернулись бы обратно. Я знала, что тетя Лорен не самым любезным образом относится к доктору Джилл, и включила часть о ее нападении с дикими обвинениями на меня во дворе. Тогда я рассказала ей об оружии.

Она уставилась на дротик, лежащий на журнальном столике поверх стопки "Нью Йоркера". Она осторожно подняла предмет, как будто он мог взорваться в ее руках, и повертела в разные стороны.

– Это – дротик транквилизатора, – сказала она чуть громче шепота.

– Мы так и подумали.

– Но… Они стреляли этим в вас? В тебя?

– В нас.

Она резко упала, кожа кресла заскрипела под нею.

– Я была там, доктор Феллоус, – сказала Рей. – Хлоя говорит правду.

– Нет, я… – она посмотрела на меня. – Я верю тебе, милая. Я просто не могу поверить… Это полностью... – она покачала головой.

– Где ты нашла Лайл Хаус? – спросила я.

Она моргнула.

– Нашла?

– Как ты нашла его для меня? В желтых страницах[73]? Через рекомендацию?

– Его рекомендовали, Хлоя. Очень сильно. Кто-то в больнице рассказал мне об этом, и я провела свое исследование. Их уровень выздоровления превосходен, и у них такие прекрасные письма от пациентов и их семей. Я не могу поверить в случившееся.

Значит, я не случайно попала в Лайл Хаус. Он был рекомендован. Это что-то означает?

Я держала худи Лиз и думал о нас — всех нас. Ни одна обычная лечебница не отслеживает беглецов с транквилизатором. Призрак был прав. Мы в Лайл Хаусе по какой-то причине и теперь, отказываясь говорить тете Лорен правду, я могу поставить ее в опасное положение.

– О призраках... – начала я.

– Ты имеешь в виду слова этой Джилл? – тетя Лорен бросила дротик на стопку с такой силой, что вся груда поехала, и журналы заскользили по стеклянной поверхности стола. – Женщине определенно самой нужна психологическая помощь. Она думает, что ты можешь общаться с призраками? Полсловечка об этом наблюдательному совету, и ее лицензия будет аннулирована. Ей еще повезет, что сама в психушку не загремит. Ни один нормальный человек не будет считать, что люди могут разговаривать с мертвыми.

Хорошо, забудем об исповеди...