Строптивая герцогиня - Мэдлин Хантер

Дверь кабинета отворилась, и на пороге появился Стидолф. Эйдриан невольно притянул Софию поближе.

Джеральд усмехнулся:

— Прелестно. Какие объятия! — И с невозмутимым видом направился к гостям.

София не верила своим глазам.

— Подумать только! После всего, что произошло, он решил остаться! Его ничего не волнует, Эйдриан. Он ждет, что я и дальше буду изображать гостеприимную хозяйку по отношению к убийце моего брата и отца.

— Иди к себе, дорогая. Я попрошу Чарлза принести гостям извинения от твоего имени.

София гневно сверкнула глазами.

— Я не доставлю Джеральду такого удовольствия. Все последнее время он видел мою слабость и наслаждался, заставляя меня страдать. Я иду к гостям. Провалиться мне на месте, если Джеральд Стидолф снова заставит меня прятаться. — Она стояла спиной к гостиной, откуда доносились голоса и музыка, поэтому могла видеть только Эйдриана. — Я бы хотела, чтобы ты тоже остался.

— Ты справишься одна. Тебе не нужна моя поддержка.

— Я не позволю ему увидеть мою слабость, но не чувствую себя достаточно сильной. Он пугает меня. Его холодность, полное отсутствие страха наводят на меня ужас, словно сама смерть коснулась меня своей ледяной рукой. Может, ты прав, мне не нужна твоя поддержка, но мне бы хотелось остаток вечера провести с тобой. Останься со мной, Эйдриан. Сегодняшний вечер, возможно, последний.

— Тебе не кажется, что у нас слишком много «последних» вечеров? — улыбнулся Эйдриан.

— Пусть будет еще один, но я предпочла бы, чтобы их не было вовсе, — вздохнула София.

— Пока не улажены вопросы, касающиеся Стидолфа, я ничего не могу ответить тебе. Я обещаю, что отвечу, как только все кончится с ним.

— Тогда поторопись, хорошо? Ты планируешь закончить дело завтра, я угадала?

— Чем скорее, тем лучше. Возможно, завтра. — Целуя ее руку, он заглянул ей в глаза. — По правде говоря, этот человек действует на меня так же, как и на тебя. Когда я вижу его, кровь холодеет в жилах, и только твои объятия могут согреть меня.

И она согрела. Его прикосновения и взгляды, свет, мерцающий в глубине его глаз, наполнили и ее. Предвкушение удивительного покоя, который ждет ее в его объятиях через несколько часов, вселило в нее бесстрашие перед Джеральдом и желание показать ему, что он бессилен сломить ее дух.

София повернулась и направилась в музыкальный салон.

— Можно с ума сойти от всех предосторожностей, но сейчас не время отказываться от них. Я последую за тобой через несколько минут, — сказал ей Эйдриан.

Она думала, что он не хочет возвращаться к гостям и будет ждать ее в покоях, но он не собирался оставлять ее одну. Он будет там не для того, чтобы поддержать ее, но чтобы помочь ей выдержать трудное испытание. Собственно, он всегда поступал так.

София прошла по коридору туда, где среди прочих гостей поджидал Джеральд Стидолф.

Теперь она могла смотреть дьяволу и смерти в лицо, потому что знала, что позднее она обретет радость и покой в объятиях любимого.

На следующую ночь Эйдриан сидел за карточным столом в игорном доме Гордона вместе с Колином, Леклером и Сент-Джоном. Лишь часть его мыслей сосредоточивалась на игре.

Колин побеждал, Леклер проигрывал, Сент-Джон выигрывал с огромным счетом, а Эйдриан проиграл двадцать фунтов. Он решил, что это хорошая примета, хотя и был несуеверен.

— Гнедой подает большие надежды. Поработать с ним, и он, глядишь, примет участие на скачках в Эскоте, — предположил Колин, продолжая поддразнивать брата, что он и делал весь день, упорно таскаясь за Эйдрианом по Лондону. Колин не знал, что произошло в кабинете Софии, но предчувствие не обманывало его, и он не выпускал Эйдриана из виду.

— Прошлой весной он победил на скачках в Суссексе, разве нет? — спросил Леклер, поддерживая разговор.

Леклер нечасто посещал игорный дом Гордона. Эйдриан подозревал, что сегодня он прибыл специально, чтобы находиться рядом с ним. Решение Динкастера публично отречься от своего младшего сына сразу стало всем известно. Так как Леклер благодаря своей американской жене и сам едва ли мог служить образцом в глазах общества, Эйдриан понимал, что от его поддержки мало проку, но ему импонировало его участие.

Леклер пришел как друг, Дэниел Сент-Джон появился по просьбе Эйдриана. Сент-Джон не пытался завязать легкий разговор, и его глаза светились скрытым волнением, рождая напряжение, которое ощущал и сам Эйдриан.

Их взгляды встретились, возникло молчаливое понимание. Скоро. Очень скоро. Стидолфу придется понять, что другого выбора не существует.

На стол легла десятка. У него семерка. Эйдриан задумался перед тем, как взять еще одну карту из колоды.

Ледяной холодок пробежал по спине. Тень упала на карты. Сент-Джон напрягся, всем своим видом давая понять, кто появился.

— Стидолф, — приветствовал Леклер.

— Леклер? Вот уж не ожидал увидеть вас здесь.

— Честно говоря, меня не особенно привлекает игорное заведение, но здесь мои друзья.

— Похоже, что вы и в своих друзьях не особенно разборчивы.

Эйдриан повернулся и заметил, что голубые глаза Леклера застыли, словно два холодных кристалла.

— Вы ошибаетесь, я очень разборчив. Именно поэтому я попросил бы оставить нас.

— К сожалению, я не могу уйти. Я должен поговорить с вашим другом. Я имею в виду этого полукровку… — Кивком головы он указал на Эйдриана.

Игроки, сидевшие за соседними столами, услышали вызов. В зале повисла напряженная тишина.

Леклер бросил вопросительный взгляд на Эйдриана, который внешне оставался спокойным. Колин едва сдерживал раздражение. Сент-Джон потянулся к нему, удерживая его.

— Бросая вызов Берчарду, вы должны знать, что бросаете его всем нам, — предупредил Колин.

— Разве я сказал что-то оскорбительное? — Стидолф невозмутимо приподнял брови. — Динкастер наконец признал подобный факт официально.

Тишина разрасталась. Их стол притягивал всеобщее внимание. Несколько других игроков поднялись со своих мест и подошли ближе.

Взгляд Берчарда скрестился с взглядом Стидолфа.

— Если вы думаете спровоцировать меня, то не дождетесь. Я не собираюсь решать проблему подобным образом.

— Тогда мне придется отозвать вас в сторону, хотя, очевидно, в вас недостаточно благородства, чтобы принять вызов, Колин почти вскочил со своего стула. Сент-Джону удалось удержать его на месте.

Леклер напустил на себя все свое дворянское высокомерие.

— Пока нет веской причины для вызова, и ни один из присутствующих здесь мужчин не подумает плохо о Берчарде, если он откажется.

— Веская причина есть, и он знает ее. Серьезная причина. Честь женщины, герцогини Эвердон.