Имперские танцы - Сергей Мусаниф

Они никогда не были особенно близки с братом. Из всех родственников лучшие отношения у Юлия были с Пенелопой. Зато Гай был тем, на кого равнялся маленький Юлий. Блистательным военным и превосходным пилотом.

Теперь он стал мятежником. Уж этого Юлий точно не ожидал.

– Давайте сейчас не будем спорить о терминах, – предложил герцог. – Лучше обсудим сложившуюся ситуацию. Вы ознакомились с теми отчетами, что мы отправили вам по гиперсвязи?

– О, да, – сказал Клейтон. – Они очень убедительны, на этот раз люди из УИБ превзошли самих себя. Столь масштабных фальсификаций мне видеть еще не доводилось.

– Фальсификаций?

– Разумеется. Неужели вы считаете меня настолько глупым, что я способен поверить в историю о громадном инопланетном флоте вторжения, появившемся у границ вашей Империи в столь удобное для вас время?

Юлий отметил слова «ваша Империя».

– Вы видели записи с внешних камер, вы видели данные тактического компьютера, вы видели интервью с присутствующим здесь живым свидетелем – полковником Морганом, и вы все равно считаете, что мы пытаемся ввести вас в заблуждение?

– В наш век информация – не только самый дорогой, но и самый подделываемый товар, а слово полковника Моргана, цепного пса дома Романовых, в моих глазах не стоит и ломаного яйца.

И выеденного гроша, добавил про себя Юлий, не забыв отметить и «цепного пса дома Романовых».

Все-таки дипломатией должны заниматься профессиональные дипломаты, а не военные.

И герцог, и адмирал говорят именно то, что они думают. Для переговорщика это качество неприемлемо.

Дипломат десять раз подумает, а потом промолчит, в то время как военный начнет резать правду-матку и будет резать ее до тех пор, пока не зарежет.

Империя никогда не использовала дипломатов в переговорах с бунтовщиками. Может быть, это был ее минус.

Юлий продолжал следить за своим старшим братом. При словах про цепного пса на лице Гая Моргана не дрогнул ни один мускул.

– Если бы мы хотели солгать вам, то придумали бы что-нибудь более убедительное, – сказал герцог. – Более правдоподобное. Но мы не лжем.

– Допустим, что я поверил в вашу чудовищную ложь, – сказал Клейтон. – И что вы от меня хотите?

– Сейчас мы ведем переговоры со всеми независимыми государствами о создании единого военно-космического флота для отражения внешней угрозы. Нам нужны ваши корабли.

На этот раз Юлий отметил, что герцог говорит «мы» вместо «Империя» и избегает называть титул своего собеседника.

– И кто должен возглавить сей гипотетический флот?

– Это обсуждается.

Ложь, подумал Юлий. Ложь, которая слишком легко просчитывается. Империя никогда не отдаст в чужие руки командование своими боевыми кораблями, тем более что сама владеет девяноста процентами этого флота.

Точнее, владела ими до мятежа Клейтона, отнявшего у императора треть кораблей.

Клейтон не мог поверить в заявление герцога, он в него и не поверил.

– Мои корабли вы никогда не получите.

– Ваши? – уточнил герцог.

– Мои. В отличие от вас, я – боевой адмирал и заслужил право командовать этими людьми. Я стал адмиралом в пятьдесят пять, а не в тридцать, и стал им потому, что честно служил и воевал, а не потому, что мне повезло родиться родственником важной шишки. Дворяне! – фыркнул Клейтон. – Все ваши титулы гроша выеденного не стоят. Я не родился дворянином только потому, что мой прадед не резал глотки вместе с прадедом вашего драгоценного императора. А теперь я сам стал императором и тоже могу раздавать титулы направо и налево.

Переговоры будут короткими, подумал Юлий.

Эти два кретина уже готовы вцепиться друг другу в глотки. Но они сегодня не будут убивать друг друга, потому что завтра мы сделаем это за них.

– Я вам даже больше скажу, – продолжал Клейтон. – Вы здорово просчитались, когда придумывали своих инопланетян.

– Что вы имеете в виду?

– Они летят не с той стороны, – сказал Клейтон. – Судя по вашим же собственным данным, этим мифическим пришельцам понадобится пролететь через всю вашу Империю, прежде чем они доберутся сюда. Я думаю, что вы с вашим флотом зададите этим пришельцам хорошую трепку и, если их остатки все-таки сюда прилетят, мы их раздавим.

Иными словами, Клейтон собирается использовать пятьдесят миллиардов человек – население Империи после отделения системы Гаммы Лебедя плюс жителей независимых планет – в качестве буфера между собой и флотом вторжения.

И это явно его продуманная позиция, хотя он и уверяет, что не верит в Чужих.

Вот она, политика, подумал Юлий.

– Если Человеческая Империя падет, вашей системе не выстоять в одиночку, – сказал герцог Романов.

– Я все-таки рискну.

– Вы рискуете не только своей судьбой, но судьбой всего человечества.

– Избавьте меня от вашей дворянской напыщенности.

– Вы готовы принести миллиарды людей в жертву своим амбициям?

– Я взял на себя ответственность за систему Гаммы Лебедя. И я готов оберегать этих людей, своих подданных. А вы свою Империю защищайте сами.

Вселенная может быть и бесконечна, но она слишком тесна для двух человеческих империй, подумал Юлий. У Чужих есть хорошие шансы взять нас без единого выстрела. Мы готовы уничтожить себя сами.

Обе делегации отбыли, и Юлий остался в переговорной комнате один. Под конец короткого и ни к чему не ведущего разговора он обратился к Клейтону с просьбой позволить ему поговорить с братом наедине, и, к его величайшему удивлению, такая возможность была ему предоставлена.

Клейтон сказал, что его брат придет сюда через двадцать минут, а после окончания их беседы Юлий будет доставлен на борт «Александра Великого» катером с «Зевса».

Герцог и сопровождающие его лица отбыли, и Юлий остался один на территории врага.

Он закурил сигарету и собрался с мыслями. Он был слишком незначительной фигурой, чтобы его могли захватить и использовать в качестве заложника, но он все равно нервничал.

Он поймал себя на мысли, что находится в состоянии непрерывного нервного стресса последние несколько месяцев. Это явно не доведет до добра.

– Привет. – Гай уселся в кресло, нагретое задом новоявленного императора.

– Привет, – сказал Юлий. – Я смотрю, твой босс тебе полностью доверяет.

– А твой тебе разве не доверяет?

– Говоря по правде, у меня столько боссов, что я не могу тебе точно ответить на этот вопрос.

– Понимаю, – сказал Гай. – Чего хотел?