Меченосец - Валерий Большаков

Не присев даже, не осмотрев покои, где им предстояло стоять на постое, варяги двинулись дальше – осматривать достопримечательности и делать зарубки на память.

* * *

Отряд варягов пересек окруженную колоннадой прямоугольную площадь Тавра, в центре которой стояла громадная статуя быка, откованная из меди. Объемистое тулово было пусто внутри, а в правом боку имелось широкое и длинное отверстие, закрытое искусно подогнанной крышкой, повторяющей изгибы и бугры чудовищных мышц. Издали щель этого люка была незаметна, да и выступы тяжелых петель не бросались в глаза.

– Вот в этом молохе и казнят шпионов, – жестом гида протянул руку Елпидифор, указывая на медное изваяние. – Разводят под ним огонь, раздувают его кузнечными мехами, а когда медь раскалится как следует, преступника швыряют внутрь и длинными крюками запирают крышку. Утром после казни копоть на медном брюхе счищают, а изжаренные останки бросают псам...

– Мы прониклись, – сказал Олег.

И отряд двинулся дальше. С непривычки Сухов утомился – не физически, морально. После однообразия леса, степи и моря слишком много навалилось всяких чудес, чтобы голова могла их вместить. И он уже не обращал особого внимания на архитектурные излишества Филадельфии и Аргиропратия, лишь на форуме Константина встрепенулся – где-то неподалеку проживала Елена...

И вот варяги вышли на площадь Августеон. Олег остановился и поднял голову, умещая в поле зрения колоссальный храм Святой Софии.

Снаружи храм казался странным и неуклюжим нагромождением форм округлых и коробчатых, вознесенных торовидно и увенчанных плоским куполом.

Прямо на улице отливали свечи свечники, не обращая внимания на запреты градоначальника-эпарха, а за высокой оградой прятался прямоугольный мощеный двор храма, где раскрывался бассейн, вырезанный из зеленоватой яшмы, вокруг которого хороводили полуголые юродивые, грязные до безобразия, и попрошайки-нищие.

Девять бронзовых дверей вели со двора в самый большой зал на земле, но варягу-язычнику вход туда был закрыт.

Олег поджал губы и осмотрелся. Справа от него расположился Ипподром, над крытой галереей, окружавшей его, возвышалась кафизма – императорская ложа. Над нею замерла четверка коней, неукротимый бег которых запечатлел в бронзе великий Лисипп. Слева, на возвышенности, строго серело здание Сената, спуская к площади ступени длинной лестницы и поднимая строй желобчатых колонн.

– Олег! – послышался голос Пончика. – Догоняй!

Сухов встряхнулся и убыстрил шаги, небрежно огибая суетливых прохожих.

Священные палаты отгородились от города высокой стеной, выходя на форум Августеон мраморным вестибюлем Халкой, куда вели тяжелые кованые ворота с медной иконой Христа Спасителя, потемневшей от времени.

Пончик подобрался к Олегу и прошептал:

– Если бунтовщиков не остановит икона, то помогут ворота!

– Угу...

Бронзовый вызолоченный купол вестибюля поддерживался четырьмя арками, своды переливались яркими мозаиками, пол был выложен дорогими сортами мрамора, а в его центре выделялась вмурованная плита из порфира, на которую имел право становиться один лишь государь.

Заведя варягов за ворота, Елпидифор торжественно сказал:

– Это Главные ворота дворца. Есть еще ворота Святого Стефана, ворота Гормизды – южный вход на дворцовую территорию, и Водные ворота – с запада, на берегу Пропонтиса. И еще один выход – на Ипподром, но туда вы попадете не сразу... Следуйте за мной!

Этериарх повернулся и вышел в купольный зал с полом из фиолетового и желтого мрамора. Панели стен тоже были выложены цветным камнем, а под куполом помещались мозаичные картины, изображающие Юстиниана и базилиссу Феодору, пухлощеких царедворцев и полководца Велизария, любовника базилиссы.

Двухстворчатая бронзовая дверь открылась прямо на зеленую лужайку со статуями, искусно подрезанными деревьями, цветниками и фонтанами. Неподалеку громоздилось внушительное строение, крытое бронзовой черепицей, сверкавшей на солнце. К зданию вели широкие мраморные ступени, на которых застыли гвардейцы-экскувиты в белых туниках и золотых шлемах с красными перьями. На их позолоченных щитах сплетались буквы, складываясь в заветное сочетание: «Иисус Христос».

– Ого! – восторженно воскликнул Малютка Свен. – Какой себе дворец отгрохал ваш базилевс!

Елпидифор снисходительно усмехнулся.

– Это не дворец, – сказал он, – это всего лишь казарма для почетной стражи.

– Понял? – добавил Олег, чтобы сбить спесь с ромея. – Эти петухи – для почета, а мы – для стражи.

Этериарх насупился и сделал жест рукой – топайте, мол, а то разговорились не по делу...

Варяги потопали по крытой галерее, пока не дошли до трех дверей, выложенных слоновой костью. Двери вели в первый тронный зал. Пол зала перед золотым троном был устлан драгоценными коврами.

– Здесь во дни больших праздников, – объяснил этериарх с придыханием, – базилевс принимает поздравления...

– И для этого – целый зал?! – изумился Инегельд.

– Да! – ответил Елпидифор, не скрывая торжества.

Когда этериарх провел гридней в Золотую палату, Олег совершенно отупел от впечатлений. Дворец никак не мог кончиться. Пятнадцать внутренних дворов, десять галерей, две термы, три трапезные, четыре церкви, десяток роскошных покоев, парки, склады, гавань, висячие и подземные переходы – все это был один Палатий, город в городе, где жили и служили десять тысяч человек – конюшие, телохранители, кухари, стражники, священники, прислужники и сановники всех мастей. Прошения принимали референдарии, письмами ведали нотарии, хартуларии отмечали повышение по службе придворных чинов...

Купол Золотой палаты опирался на восемь полукуполов, венчавших восемь ниш, расходившихся во все стороны подобно лепесткам цветка. Двери у этого зала были отлиты из серебра, а мозаики блестели на золотом фоне.

Этериарх отпахнул массивную завесу из золотой парчи, вышитую черными орлами в зеленых кругах, в симметричном порядке перемежающихся с красными крестами, и показал варягам золотой трон базилевса.

Перед троном «росло» золоченое дерево, ветви его кишели золотыми птицами, а по обе стороны от трона возлежали позолоченные львы в натуральную величину.

– Когда на троне восседает Его Величество, – негромко проговорил Елпидифор, – эти птицы поют на все лады, а львы рычат...

– Мм?.. – утомленно промычал Инегельд, тупо уставившись перед собой.

– Завтра вы заступите на охрану всех четырех входов во дворец, – строго сказал этериарх. – Кто будет сторожить ночью, а кто днем, решите сами. Теперь пусть каждый возьмет по пропуску, без предъявления сего вас сюда не пропустят.

Елпидифор раздал варягам печати из красного воска с оттиском павлина и проводил их коротким путем до ворот Халки.

– Свободны! – бросил он и запер вход на засов.