Ученица Калиостро - Далия Трускиновская

Когда княжеское семейство уселось за обеденный стол, вошел Маликульмульк с такой довольной физиономией, какой уже давно не радовал благодетелей. В последний раз он так сиял после тайной и опасной премьеры «Подщипы».

— Бригадир Дивов вселился в свои апартаменты. Мебели там немного, да как-нибудь обрастет хозяйством, — доложил он. — У нас в канцелярии стоят старые стулья и стол, я велю к нему перенести. Ваше сиятельство, Варвара Васильевна, прикажите Марье Демьяновне выдать постельного белья, сколько можно. И парнишек надо одеть по-человечески — я знаю, у вас всякая ветхая детская сорочка сберегается.

— Ты, Иван Андреич, прямо как добрая фея из французской сказки, — сказала княгиня. — После обеда велю девкам все собрать, что требуется. А что, невестке Дивова тоже нечего надеть?

— Боюсь, что так, ваше сиятельство. И коли я к закускам опоздал, то велите хоть щей налить побольше! Без щей я не работник.

Перевоплощением в Косолапого Жанно Маликульмульк отвлек внимание княжеской четы от госпожи Дивовой. И съел две полные тарелки, и хлеба на сюртук и на рубашку накрошил исправно — проделал все, что господам по вкусу.

Казалось бы, все в порядке. Бригадир, вынужденный жить на золотые проволочки из галуна, пристроен. Внуков, Бог даст, удастся вернуть в привычную для них обстановку — с книгами, учителями, хорошей пищей. Анна Дмитриевна…

Вот тут было некоторое сомнение.

Маликульмульк бесспорно был философом, однако в странствиях на всякие рыла нагляделся. Добрая половина из тех, с кем он садился за карточный стол, либо вообще документов не имела, либо имела какие-то подозрительные, с фальшивыми именами. Графиня де Гаше получила подорожную на свое имя, куда была вписана девица Мариэтта Бонсан и никто более. Как же графиня собирается везти с собой госпожу Дивову? Под именем Мариэтты? Зачем же такие тайны? Дивова — взрослая женщина, вдова, никто ее силком удерживать в доме свекра не может. Даже если бригадир станет ее искать — ему прямо скажут, что власти над ней он не имеет ни малейшей! Ни черта не понять…

Дворецкий графини Савва Никитич где-то с кем-то договорился, и князю привезли лещей из озера Астигерв, которые в Риге почитались деликатесом. Повар Трофим, чтобы их правильно изготовить, бегал советоваться в «Петербург». Когда их подали, Маликульмульк, давно уже слыхавший про эту рыбу и очень желавший познакомиться с ней поближе, приступился к деликатесу в полнейшей рассеянности: его мысли были заняты графиней де Гаше.

С одной стороны, встречаться с ней не следовало — оба чувствовали бы себя очень неловко после беседы в чужом экипаже. Подорожную она получила — чего же еще? Зачем травить душу бедной женщине, которая бог знает чего навертела вокруг случайного сходства? Да и себя бы неплохо поберечь… «потому что я люблю вас…»

Но узнать, где Анна Дивова, все же нужно. И если она действительно сгоряча собирается уехать из Лифляндии под чужим именем — предостеречь!

Тут вспомнилось, что Анна Дмитриевна говорила о муже. Она не верила, что Михайла Дивов покинул сей свет, и собиралась его ждать, если не на Родниковой, то хоть там, где бы он легко ее отыскал, вернувшись в Ригу. Это что же выходит — она получила доказательства его смерти? От графини? И не вцепилась графине когтями в рожу за то, что та допустила самоубийство? Да и как бы графиня объяснила ей, что раньше ее не известила о прискорбном событии, чтобы хоть отпели покойника в церкви, как полагается? Как бы она призналась, что тело Дивова лежит на дне пруда?

Когда подали десерт, «мокрое пирожное» и «сухое пирожное», Маликульмульк уже знал, что в канцелярию не вернется. На вопрос княгини, где же обещанная одноактная пиеска, которой можно будет развлечься в долгие осенние вечера, он ответил что-то невнятное: мол, наброски есть, замысел зреет…

И, вырвавшись из столовой, поспешил на Известковую улицу к фрау фон Витте. Было уже не до церемоний.

Пожилая дама, когда ей доложили о госте, устремилась к нему, как шекспировская Юлия к своему Ромео.

— Случилось нечто странное! — воскликнула она. — Графиня де Гаше покинула меня, даже не простившись! Она уехала вечером, несколько дней назад, ничего не объяснив, и ее до сих пор нет. А вчера, когда меня не было дома, приходила ее горничная и забрала вещи. Мои слуги впустили ее, ничего не подозревая, и даже не попытались задержать…

— Ничего не пропало вместе с графиней?

— Кажется, нет. Герр Крылов, она ведь так интересовалась вами, вы ей понравились… Неужели вы ничего не знаете о ней?

— Я знаю только то, что она сейчас, видимо, уже едет прочь из Риги. И думаю, что больше не вернется.

— Как обидно…

— Утешьтесь, сударыня. У графини есть враг, который ее преследует. Если бы она осталась у вас, неизвестно, что бы получилось — опасность угрожала бы всем, кто рядом с этой дамой.

— О враге она мне ничего не говорила… — фрау фон Витте выглядела совсем растерянной.

— А как вышло, что вы познакомились с этой дамой? Кто вам ее представил? И не было ли после того, как она у вас поселилась, каких-то странных происшествий?

— Погодите! — фрау взяла колокольчик с ручкой в виде амура и позвонила, сразу появилась горничная. — Марта, это ведь ты мне жаловалась, что какой-то нахал подкарауливает тебя у черного хода?

Горничная была молода, с приятным личиком, округлыми щечками и уже двойным подбородочком, весьма трогательным. Маликульмульк понимал, что нахал мог просто соблазниться ее пышными прелестями, но, чтобы не огорчать фрау фон Витте, стал задавать вопросы.

Оказалось, нахала Марта прежде никогда не видала, он не русский, не поляк и не местный немец — разве что откуда-то из далекой Баварии или даже курфюрстства Вюртембергского, так он причудливо говорил по-немецки. А меж тем наглости у него было — как у французского танцмейстера, что ходит к фрейлен Доротее Августе…

— Француз! — воскликнул Маликульмульк. — Все сходится! Он пытался приручить горничную, чтобы через нее узнавать о графине.

— Мой Бог… — прошептала фрау и принялась возмущаться своей приятельницей-курляндкой, которая по глупости ввела в ее дом такое сомнительное сокровище.

— Но граф Калиостро?.. — попробовал напомнить Маликульмульк.

Фрау фон Витте согласилась: графиня действительно знала Калиостро, тут сомнений быть не могло.

Где она жила перед тем, как была приглашена к фрау фон Витте, и в каком обществе вращалась, выяснить не удалось. Фрау знала одно — ее гостья обреталась в Митаве, когда там был двор французского короля-изгнанника. Эта история нравилась Маликульмульку все менее и менее. Он вспоминал, что рассказывал хозяин «Иерусалима» — графиня уезжала в крепость, где у нее были какие-то друзья… Какие?.. Не у них ли она вместе с Анной Дивовой? Ведь на Родниковую улицу она уж точно не вернется!

От фрау фон Витте Маликульмульк поспешил в аптеку Слона. Там в лаборатории он обнаружил не только Давида Иеронима, но и Паррота, но ему уже было наплевать на презрение дерптского профессора.