Честь горца - Ханна Хауэлл

А как же гордость? – думала она. Гнев еще не улегся полностью. Гордость придется проглотить ради любви? Она – единственная, кого обидели. И это несправедливо, если ей еще нужно будет с готовностью выслушивать и прощать.

Но она сделает это, призналась себе Жизель со вздохом. Потом. Немного погодя. Малди все-таки была права. Нужно быть дурой, чтобы не задержаться в Донкойле и не выслушать его. Ведь еще есть шанс, что он скажет то, что ей хочется услышать, что он найдет слова, от которых станет легче. Любовь к нему заставит ее воспользоваться этим шансом. Оставалось надеяться, что ей хватит сил простить его и не думать, что каждое слово, исходящее из его уст, – ложь.

Найджел стоял и смотрел на дверь спальни Жизель. Он уже скучал по ней, и это чувство становилось острее от страха, что он никогда больше не обнимет ее. Нерешительность грызла его. Он готов был обнажить перед ней душу, но будет ли она готова выслушать его?

– Мне кажется, не стоит идти к ней ночью. – Эрик потянул его за руку вниз, в комнату, которую они делили на двоих.

– Наверное, не стоит. Вот только боюсь, если я еще протяну, она еще больше разозлится.

– Значит, надо придумать какие-нибудь правильные слова, чтобы умаслить ее.

– Я знаю, что вы все верите, что я могу уговорить любую женщину. Но Жизель не любая женщина.

– Я заметил, хотя видел недолго и не в благоприятной обстановке.

Когда они оказались у себя в комнате, Найджел вытянулся на кровати.

– Да-а-а. Эта женщина может и не дать мне шанса сказать то, что я хочу. А учитывая, как ужасно с ней обращались весь последний год, даже если она согласится выслушать меня, то может не поверить ни единому моему слову.

– Тогда тверди свое, пока она позволит. – Голос Эрика прозвучал глухо, он в это время стаскивал свой дублет.

– Повторение добавит убедительности, так что ли?

– Должно быть, так, – откликнулся Эрик, не обращая внимания на сарказм Найджела.

– Может, я когда-нибудь дождусь дня, когда ты сам влюбишься.

Эрик хмыкнул, залезая под одеяло.

– Имея перед глазами тебя с Балфуром, я постараюсь избежать многих ваших ошибок. – Он рассмеялся, когда Найджел в шутку стукнул его по руке.

– Ты можешь быть самым умным парнем из тех, что жили в этих стенах, но поверь мне, ум мужчины превращается в ошмётки, если его сердцем завладевает женщина. – Найджел поднялся и начал раздеваться. – Я должен был это понять и не понял. Несмотря на мой опыт, я все делал неправильно.

– Не волнуйся, – сонно промычал Эрик. Найджел скользнул в постель. – Это еще не конец.

– Ты не видел, какой у нее взгляд. Я видел такой однажды, и у меня мороз прошел по коже. Мне тогда удалось вывести ее из этого жуткого состояния, но в тот раз все случилось не из-за меня. На этот раз во всем виноват я. Кто теперь вытянет ее?

– Все мы, ты. Ты ее любишь, а если она тебя не любит, то, как мне кажется, скоро полюбит. Говори с ней искренне.

Найджел вздохнул и уставился в потолок. Для Эрика не существовало сложностей. Но Найджел не разделял юношеской беззаботности. Он скажет ей правду, правду от всего сердца. Он не станет ее винить, если она наплюет и на его правду, и на его сердце, отвернется и уйдет.

С трудом скрывая улыбку, Жизель наблюдала, как к ней направлялся Найджел. Она сидела в садике рядом с кухней. Две недели он обхаживал ее, и она не отвергала ухаживаний. На следующее утро после той катастрофической встречи с родственниками он усадил ее рядом и заставил выслушать все, начиная с того, как уверил себя, что влюбился в Малди, и почему бросил Донкойл, несмотря на сопротивление родни. Он откровенно рассказал, сколько сомнений пережил, когда почувствовал, что его влечет к Жизели, и почему его с такой непреклонностью тянуло встать на ее защиту. Он попросил прощения, что не признался во всем раньше. В конце концов ей стала понятна его нерешительность, которая длилась до того момента, пока он снова не увидел Малди в первый раз после семи лет.

Однако всю первую неделю она заставляла себя демонстрировать отчужденность. Ей не хотелось, чтобы желание довериться ему сбило ее с толку, вновь заставило поверить и чтобы потом все снова закончилось обидой. Ухаживая, он был очень серьезен, обходителен и внимателен, поэтому она потихоньку начала сдаваться. Разве мужчина, который прикладывает столько сил, чтобы завоевать ее, может быть к ней безразличным?

Найджел окружил ее заботой, твердил, как он восхищается ею, но никогда не говорил о любви. Несколько сорванных нежных поцелуев подсказали ей, что страсть никуда не делась, что она по-прежнему сильна. Но теперь этого было недостаточно. Пережитое страдание помогло понять, что она не сможет быть просто любовницей или остаться в его памяти сладким воспоминанием. Ей этого было мало. Она хотела, чтобы ее любили, взяли замуж. Она хотела иметь детей и все остальное, как полагается. Ей не хотелось превращаться в воспоминание. Она намеревалась стать его жизнью.

– Вижу, вышла порадоваться солнышку. – Найджел уселся рядом на низкую каменную скамью.

– Я быстро поняла, что ты был прав. В этой стране бывает не так много солнечных дней, так что нужно успеть попользоваться, если они вдруг выдались.

Он обнял ее за плечи рукой и нежно поцеловал в щеку. Взяв у нее из рук кусок ткани, рассмотрел его.

– Вышиваешь?

– Почему ты так удивлен? Ведь всех женщин учат обращаться с иглой.

– Не ощетинивайся. Я не сказал ничего обидного. Мне, кажется, привычнее видеть тебя с мечом в руке.

Она улыбнулась и кивнула.

– Я уже скучаю по нашим занятиям.

– Нам ничего не мешает продолжить их.

– Еще не время, – промурлыкала она. – Пусть ваши люди побольше привыкнут ко мне.

Найджел рассмеялся, но ничего не сказал. Ему не терпелось поговорить о женитьбе, но он понимал: время не подошло. Она только-только начала смягчаться. Вернуть старое оказалось трудно. Ему мало было целомудренных поцелуев. Ему хотелось снова затащить ее в постель. Ему нужно было точно знать, что она никуда больше не уедет.

Существовала еще одна причина, чтобы не торопиться. В день своего возвращения он отправил самого быстрого гонца с небольшим посланием к ее родным. Найджел не сомневался, что Жизель охотнее согласится на замужество, если будет знать, что над ней больше не висит смертный приговор. В письме он поинтересовался, насколько они продвинулись в доказательстве ее невиновности, а также попросил согласия на их брак с Жизелью. Первый пункт ему был важен. Второй – безразличен, может, только Жизели это будет приятно узнать. Если она согласится выйти за него, он-то женится на ней вне зависимости, согласятся ли ее родные или нет.

Пока были силы, Найджел сидел с Жизелью, держа ее за руку. Потом, поцеловав в щеку, откланялся, отговорившись, что нужно заняться делами. Но причина была в другом. Тело ныло от желания, а он не мог даже намекнуть на свое состояние. Нужно было показать Жизели, что она ему важнее, чем страсть, которую в нем вызывает. Злясь на себя, Найджел отправился к колодцу. Там вытащил наверх бадью холодной воды и окатил голову. Он не представлял раньше, что обхаживать Жизель будет стоить таких трудов.