Мифы Ктулху. Хаггопиана и другие рассказы - Брайан Ламли

Так что незадолго до полудня седьмого июля Мэтью отправился на торфяники, взяв с собой рюкзак, немного еды и веревку на тот случай, если придется собирать образцы на каком-нибудь крутом склоне. К ночи он не вернулся, и, хотя на следующее утро была организована поисковая партия, он исчез бесследно, так же как и Хорст Граунер четверть века назад.

Я уже готов был считать Мэтью погибшим, когда утром четырнадцатого числа он ввалился в мой кабинет. К одежде его прилипли ветки и листья папоротника, волосы были в беспорядке, на лице отросла щетина, нижняя часть брюк была покрыта странной слизью, но, несмотря на явную усталость и потрепанный вид, он выглядел вполне здоровым и даже не исхудал.

Первая моя радость по поводу его возвращения тут же сменилась гневом, и я потребовал немедленно объяснить, какого дьявола этот юный негодяй перепугал всех до полусмерти, где, во имя всего святого, он болтался целую неделю, знает ли он, что из-за него подняли на ноги всю округу, и так далее.

Мэтью извинялся от всей души, ругая себя за собственную глупость, но, когда он поведал свою историю, я не решился обвинять его в случившемся, и вполне справедливо. Судя по всему, он взобрался на один из особо крутых холмов где-то на торфяниках. Когда он поднялся на вершину, сгустившийся туман помешал обследовать местность. Но еще до этого он чрезвычайно обрадовался, обнаружив единственный уродливый кустик, который был ему незнаком и который, насколько ему было известно, еще не был классифицирован. Мэтью показалось, что этот кустик похож на тщетно разыскиваемые образцы Граунера!

Намереваясь сначала изучить растение в его естественной среде, он не стал его выкапывать, оставив на месте. Он просто сел, отметив свое местоположение на взятой карте, и стал ждать, когда рассеется туман. Примерно через час, успев основательно промокнуть, он потерял всякую надежду, что туман исчезнет до захода солнца, и начал спускаться.

Оказалось, что в сплошном сером тумане обратный путь куда сложнее, чем тот, которым он поднимался. Поскользнувшись на мокром крутом склоне, Мэтью покатился вниз, а затем неожиданно свалился в узкую трещину, частично прикрытую папоротником, и полетел в пропасть, отчаянно размахивая руками. Пролетев некоторое расстояние, он приземлился спиной на сухую каменную полку на дне расщелины.

Придя в себя и оглядевшись, он к своему удивлению обнаружил, что серьезно не пострадал, упав с высоты около двадцати футов на мелкий гравий. Стены расщелины были столь круты, что местами нависали над головой, и взобраться по ним без посторонней помощи было просто невозможно. У его ног лежало стоячее, покрытое зеленоватой слизью озерцо, которое сужалось, исчезая под низкой известняковой аркой в одном из концов ущелья.

Весь ужас своего положения он осознал, когда понял, что потерял рюкзак, а веревка бесполезна, поскольку крюка у него не было. Похоже было, что если не случится чудо и он не сумеет найти какой-то способ выбраться отсюда, ему суждено провести остаток своих дней в этом мокром и унылом месте, и дни эти будут не слишком долгими, поскольку в его распоряжении не было ничего, кроме зловещего вида воды в грязном озерце. Однако у него имелась карманная аптечка, которую я дал ему на случай непредвиденных обстоятельств, и он постарался как можно более тщательно обработать свои царапины и ссадины.

Немного посидев, придя в себя и вновь обретя некоторое присутствие духа, Мэтью занялся обследованием своей тюрьмы. В воздухе висел тошнотворно-сладковатый запах, столь густой, что, казалось, его можно ощутить на вкус. Не было слышно ни звука, кроме отдаленного шума капающей воды. Сквозь дыру наверху проникало не так уж много света, но Мэтью это не слишком пугало, поскольку каменные стены были покрыты серым мхом, испускавшим тусклое свечение.

Он вышел из Или-он-Мура перед полуднем, и, по его расчетам, сейчас должно было быть около семи вечера. Он знал, что еще примерно через час я начну за него беспокоиться, но что он мог поделать? По сути, он оказался в плену, и как ни старался, не мог придумать никакого способа, чтобы выбраться. Обследовав веревку, он обнаружил, что она сильно изношена в двух местах. Обругав себя за то, что не проверил ее перед уходом, Мэтью перекинул веревку через выступающий камень и повис на ней, проверяя, выдержит ли она его вес. Веревка дважды порвалась, прежде чем у него остался пригодный к употреблению кусок длиной не более чем в двадцать футов.

Он привязал конец оставшейся веревки к большому камню, но, бросив его вверх, к своему разочарованию понял, что он не долетает до края расщелины на два или три фута. Оставалось лишь сидеть, ждать и надеяться, что какая-нибудь поисковая группа его найдет. Он понимал, что никто не станет искать его, по крайней мере, до утра, и потому звать на помощь было бесполезно.

Заметно темнее не становилось, несмотря на то что сейчас должны были быстро сгущаться сумерки, и он объяснил это тем, что мох на стенах испускает естественный свет. Его догадка подтвердилась, когда он вскоре увидел мерцавшие в трещине над головой первые звезды в ночном небе.

Основательно устав, он сел в самом сухом месте, какое только сумел найти, и заснул, но во сне его мучили кошмарные видения странных событий и еще более странных существ. Он несколько раз просыпался, задыхаясь от неестественной и тягостной жары, слыша эхо собственного крика, отдававшееся от стен. Даже на следующее утро сновидения эти оставались в его памяти, и, казалось, он понимал суть всех жутких событий, происходивших в них.

В одном из этих снов он видел туманный ландшафт из необычных каменных образований, незнакомых деревьев и гигантских папоротников – растений, которых, насколько знал Мэтью, не существовало на Земле с начала времен. Он был одним из толпы отвратительных обезьяноподобных созданий – уродливых, с плоскими лицами и скошенными лбами. Они приближались к запретному месту, дыре в земле, из которой поднимались омерзительно пахнущие испарения.

Эти обезьянолюди вели с собой пленников, таких же созданий, как и они сами, но чудовищным образом от них отличавшихся, – они нарушили Законы. Пленники недавно вошли на эту священную землю без позволения жрецов, а также осмелились шпионить за Богами, которых вызвали те же жрецы с помощью ужасающих ритуалов. После того, что им удалось увидеть, они начали подстрекать к мятежу, призывая к свержению жрецов и изгнанию Богов из Внешнего мира. Опасаясь, что призыв этот может быть кем-то услышан, Боги на мгновение перестали предаваться своим чудовищным удовольствиям, приказав своим жрецам наказать преступников, – они должны были стать не такими, как все, чтобы любой мог их узнать!

И действительно, пленники выглядели иначе… Они были скользкими на ощупь и, казалось, источали отвратительную влагу с мерзким запахом. Они скорее ковыляли, чем шли, словно страдая от некоего нервного расстройства, из-за которого шаги их были короткими и отрывистыми.

Но когда в своем сне Мэтью внимательнее пригляделся к пленникам обезьянолюдей, он понял, что ошибался. Они страдали не от нервного расстройства, причина была чисто физической. Их ноги соединяла между собой от колена до паха некая отвратительная, похожая на грибок плесень, а руки точно так же были приклеены к бокам. Глаза их были почти полностью покрыты чешуей, а рты исчезли, склеенные навсегда жутким чешуйчатым веществом, которое, судя по всему, покрывало все их тело. Мэтью откуда-то знал, что это лишь первая стадия их наказания за то, что они посмели совершить, и что им еще предстоит поплатиться сполна.