Когда боги закрывают глаза - Татьяна Степанова

Достигли пика…

Она и не подозревала, какие грозные, пугающие, невероятные события у них всех еще впереди.

Только в кабинете Гущина, вернувшись, Катя дала волю слезам. Она ненавидела себя, что вот так беспомощно и глупо плачет, не в силах сама ничего ни придумать, ни предпринять для спасения друга.

Когда мы бессильны… Вот о чем твердил Мещерский, имея в виду своего товарища Рюрика. Это чувство как воспаленная рана… Катя всхлипывала, а слезы все текли, и она не могла их унять, презирая себя за эту слабость.

Полковник Гущин сразу, как только происшествие на Яузе стало ему известно, связался с МУРом, позвонил начальнику, своему давнему приятелю, позвонил в УВД Центрального округа. К дому Мещерского приехала оперативная группа с Петровки, 38.

– Когда вы расстались с ним?

– Мы вернулись из Клина поздно, он довез меня до дома и сам поехал домой, сказал, что позвонит, – Катя всхлипывала как ребенок. – Федор Матвеевич, это я во всем виновата, я его в это дело втянула.

– Раз машина во дворе, значит, до дома он добрался, а уж там на него кто-то налетел. Пленку камеры видеонаблюдения, что во дворе, коллеги из МУРа изъяли, будем смотреть вместе, ты только не реви и успокойся.

Но Катя все никак, никак успокоиться не могла.

Гущин позвонил Августу Долгову на мобильный и поставил его в известность – у нас ЧП. Пропал свидетель по делу, Мещерский.

– Вот черт, этого еще только не хватало. – Долгов на том конце на секунду задумался. – Принимайте меры к розыску, я тоже, в свою очередь, задействую все возможные каналы, что имеются у нас в распоряжении. Я сейчас работаю по проверке фигурантов «Биотехники» – пилота Литкуса и остальных, так вот есть кое-какие подвижки. Но мне нужно сначала все хорошенько проверить. Проинформирую вас позже.

– Ну вот, видишь, и Четвертое управление подключается, – тоном Деда Мороза, достающего из мешка подарок, оповестил Катю Гущин. – А у них возможности мама не горюй, нам и не снились такие. Найдем твоего Сергея. Ты мне честно скажи – он жених, что ли, твой?

– Нет, просто друг детства. Точнее, друг детства моего мужа, – Катя шарила в сумке в поисках пачки бумажных салфеток. – Он самый близкий и родной мне человек.

– Он на тебя нет-нет и глянет, – сообщил Гущин. – Думает, что не замечают люди. Уголовный розыск все замечает. Самые что ни на есть тайные помыслы души и сердца. А он парень хороший, умный, смелый. Только вот ростом не вышел. Да ты на это не смотри.

– Я и не смотрю, – Катя сморкалась. – Федор Матвеевич, пожалуйста, помогите найти его! Я боюсь, что-то плохое с ним случилось.

Привезли пленку камеры видеонаблюдения из двора. Оперативники, что ездили вместе с Катей на Яузу, сотрудник МУРа, Гущин – все сгрудились вокруг ноутбука смотреть.

У Кати от слез все плыло перед глазами.

Темнота, ничего не видно на пленке. Вот вспышка света.

– Он во двор заехал на машине, это фары, – комментировал Гущин. – Да, хреновая запись. Отчего так темно?

– Мы проверили: светильник над подъездом дома кем-то намеренно выведен из строя, – доложил посланец МУРа.

На мониторе ноутбука серая мгла. Снова вспышка света.

– Фары, видимо, он вышел, сигнализацию хотел включить, но не успел, машина-то не заперта. Вот момент нападения… только не видно ни зги.

Запись продолжалась. В темноте, в серой мгле…

Вспышка.

– Стоп. Это уже фары другой машины. Ну-ка медленнее, и укрупните как можно сильнее и отрегулируйте резкость, контраст.

На мониторе на сером фоне возникла согнутая фигура, она пятилась и тащила что-то за собой к машине.

– Тащит, тело тащит. Вот грузит в салон. Судя по фигуре – здоровый лоб, лица не видно. А машина внедорожник. Ну-ка, еще четче можно сделать? Попытаемся номер прочесть, – Гущин прямо прилип к монитору. – Нет, не видно, не разобрать. В тот раз у парня с кем инцидент приключился? С Лыковым? Ну допустим, этот напавший тоже Лыков. Какая у него машина?

– Я не знаю, Сережа мне не сказал.

– И я у него, дурак, не узнал, хотя Лыкова мы почти в розыск уже объявили. Как его зовут?

– Иван.

– А отчество?

– Я не знаю… Федор Матвеевич, он проходил по делу об убийствах в Лесном, в ОРД и в банке данных должна храниться информация по нему.

– На отработку день уйдет, не меньше, – Гущин смотрел на экран. – Запросить нашу базу данных по раскрытым делам и банк данных ГИБДД на всех Лыковых насчет зарегистрированного автотранспорта.

– А если это не Лыков? – спросила Катя.

Гущин поднялся, отошел к окну.

На столе зазвонил его мобильный. Но он не торопился отвечать. А телефон все звонил, звонил так настойчиво.

– Да, Гущин слушает. А, это ты… спасибо за звонок. Да дела неважнецкие. Камеры? А мы как раз сейчас пленку с камеры смотрели. Там ничего понять нельзя. То есть? Подожди, ты про какие камеры мне говоришь? Ну?

Катя смотрела на Гущина. Выражение его лица менялось на глазах.

– Ну? Сейчас приехать? Понятно. Сейчас будем, – он отключился. – Едем в экспертно-криминалистическое управление.

– Сейчас?! – Катя не верила своим ушам.

– Да, сейчас. Это Лидия Колмановская звонила, начальник экспертной лаборатории. У них там кое-что по камерам, что с места нападения на машины Долговым были изъяты. Говорит – важное и сама приехать не может, потому как по ее просьбе к ним в ЭКУ прибыли спецы из отдела «К». Уже работают.

Отдел компьютерных технологий.

И на это сейчас надо переключаться, бросая Мещерского на произвол судьбы?

Катя хотела возразить, нет – взорваться, накричать. Да вы что?!

Гущин прочел это в ее глазах и…

– Поедешь со мной. Это приказ. Это лучше, чем сидеть тут и реветь как баба. Ты офицер, не забывай об этом. Валерьянки налить? У меня есть.

– Спасибо, не надо, – Катя выпрямилась.

По частям, по кусочкам, по осколочкам собирая себя, зажимая себя в кулак.

– А пять капель? У меня и это в сейфе найдется.

– Обойдусь, – Катя в последний раз всхлипнула. – Я через минуту буду готова, только умоюсь.

Когда Мещерский очнулся, было уже светло. Утро… день… Тело затекло, он лежал все там же, на заднем сиденье машины, с неуклюже согнутыми ногами. Замотанный в скотч, с заклеенным ртом. В окно он видел зеленую листву и солнечные блики. Машина стояла, но где? Они никуда не ехали, видимо, чего-то ждали. Чего?

Иван Лыков появлялся несколько раз, отлеплял скотч с губ Мещерского и щедро поил его минеральной водой из бутылки. Но есть не давал. И на любые попытки заговорить тут же снова крест-накрест залеплял рот клейкой дрянью.