Уже мертва - Кэти Райх

Человек продолжал стоять в дальнем конце комнаты, держа палец на кнопке включения фонарика. Теперь я видела не только его силуэт, но и лицо. Лицо, искаженное страданием. Знакомое мне лицо. За несколько последующих секунд я пережила десяток разнообразных эмоций. Ужас. Узнавание. Растерянность.

Наши взгляды встретились. Никто не произносил ни слова. Никто не двигался. Мы таращились друг на друга сквозь воздух, наполнявший мою спальню.

Не выдержав, я вскрикнула:

– Черт возьми, Гэбби! Ты ненормальная! Что ты здесь делаешь? Чокнутая! Чокнутая!

Я села, положила руки на бедра, даже не пытаясь удержать наполнивших глаза слез и вырывающихся из груди рыданий.

Я раскачивалась взад и вперед, крича и плача.

Мои слова почти не содержали никакого смысла, а сливаясь с рыданиями, становились вообще нераспознаваемыми. Я слышала свой голос, но ощущала, что не имею над ним контроля. С моих губ слетали такие ругательства, которые я не произносила вслух никогда в жизни.

Вскоре рыдания и крик сменились сдавленными стонами. Еще раз качнувшись вперед и назад, я замерла и взглянула на Гэбби. Она тоже плакала.

Одна ее рука до сих пор лежала на кнопке фонарика. Вторая была прижата к груди, высоко вздымавшейся при каждом вдохе. По лицу катились слезы. Гэбби не издавала ни звука и как будто не смела сдвинуться с места.

– Гэбби?

Мой голос сильно дрожал, и произнесенное мной ее имя прозвучало как "би".

Гэбби кивнула. Дреды, обрамлявшие ее землистого цвета лицо, подпрыгнули. Она изо всех сил старалась плакать тихо, но теперь была уже не в состоянии удерживать всхлипываний. А говорить, по-видимому, вообще не могла.

– Господи, Гэбби! Ты сошла с ума? – прошептала я, беря себя в руки. – Что ты здесь делаешь? Почему не позвонила?

По выражению лица Гэбби я увидела, что все мои вопросы дошли до ее сознания, однако ответить она попыталась только на второй.

– Я хотела... поговорить с тобой.

Я смотрела на нее, тараща глаза. На протяжении трех недель я пыталась разыскать в огромном городе именно эту женщину. У нее не было желания со мной встречаться. А сегодня в половине пятого утра она прокралась в мой дом как вор, чтобы поговорить. И определенно укоротила мою жизнь на несколько лет.

– Как ты сюда проникла?

– У меня ведь до сих пор есть твой ключ. – Гэбби всхлипнула еще несколько раз, но тише. – Ты дала его мне прошлым летом.

Она кивнула на дрожащую руку с фонариком, и я увидела в ней ключ на коротенькой цепочке.

Меня опалило вспышкой гнева, но я была настолько утомлена, что сказала лишь:

– Гэбби, не сейчас...

– Темпе, я...

Я смерила ее ледяным взглядом. Она смотрела на меня умоляюще.

– Темпе, я не могу пойти домой.

В безумном напряжении, с круглыми потемневшими глазами Гэбби походила сейчас на отбившуюся от стада молоденькую, загнанную в угол антилопу. Очень крупную, но до ужаса перепуганную.

Я без слов поднялась на ноги, прошла в холл, достала из шкафа полотенца и постельное белье, отнесла их в спальню для гостей и положила на кровать.

– Поговорим утром, Гэбби.

– Темпе, я...

– Утром.

* * *

Мы поговорили. Проговорили много-много часов. Мы беседовали над чашками с кукурузными хлопьями и тарелками со спагетти. Потягивая капуччино. Забравшись с ногами на диван и во время бесконечных прогулок по Сен-Катрин. Это был уик-энд потока слов, выливавшегося большей частью из Гэбби. Поначалу я думала, что она просто немного тронулась умом, но к воскресному вечеру начала понимать, что это не так.

Следственно-оперативная группа приехала поздно утром в пятницу. Они позвонили заранее, появились бесшумно и выполнили задание быстро и профессионально. Присутствие Гэбби восприняли как нечто само собой разумеющееся, подумали, что она приехавшая поддержать меня после ночи ужасов подруга. Ей я сказала, что кто-то шарил по моему саду. О черепе не упомянула, не желая еще больше ее травмировать. Перед уходом спецгруппа подбодрила меня:

– Ни о чем не волнуйтесь, доктор Бреннан. Мы поймаем этого гада. Вам советуем не выходить из дома.

Ситуация Гэбби тоже ужасала. Человек, которого она использовала в качестве информатора, превратился в ее преследователя. Он был повсюду. Сидел на скамейках в сквере у ее дома, ходил за ней по улицам. Ночью ошивался на Сен-Лоране. Теперь она отказывалась с ним разговаривать, но отделаться от него не могла. Он постоянно находился где-то рядом и не спускал с нее глаз. Дважды ей показалось, что в ее отсутствие кто-то посторонний приходил в ее квартиру.

– Ты уверена, Гэбби? – спросила я. – Что-нибудь из твоих вещей пропало?

– Нет. По крайней мере я не заметила. Но он рылся в них, в этом не может быть сомнений. Все лежало на местах, но было как будто чуть сдвинуто, чуть смещено.

– Почему ты не отвечала на мои звонки?

– Я перестала снимать трубку. Кто-то названивал мне с одного номера. Я сотню раз его набирала, но там никто не отвечал.

– Почему ты сама мне не позвонила?

– И что я сказала бы тебе? Меня продолжает преследовать тот тип? Я по своей глупости превратилась в жертву сумасшедшего? Теряю контроль над собственной жизнью? Если бы я с самого начала обращалась с ним как с ничтожеством, он сразу отвалил бы, пошел бы искать себе другую дурочку. – Она страдальчески взглянула на меня и продолжила: – К тому же я знала, что ты мне скажешь. "Ты чокнулась, Гэбби. У тебя, паранойя, Гэбби. Ты нуждаешься в профессиональной медицинской помощи, Гэбби".

Я почувствовала приступ стыда, вспоминая наш последний телефонный разговор. Она была права.

– Обратилась бы в полицию...

Не знаю, для чего я это сказала. В помощь копов в ее ситуации я сама не верила.

Гэбби кивнула и рассказала о той ночи, когда пришла ко мне.

– Я вернулась домой в половине четвертого и сразу поняла, что у меня кто-то побывал: уходя, я натянула на замок нитку. Ее не было. Я испугалась. Мое хорошее настроение вмиг улетучилось – я всю ночь радовалась тому, что не видела этого долбанутого, а еще тому, что только-только сменила все замки и могла чувствовать себя более защищенной. Так вот, нитки не было. Это прямо-таки убило меня. Я отказывалась верить, что чертов ублюдок опять приходил. И побоялась войти в квартиру. Вдруг он ждал меня там? Поэтому и приехала к тебе.

События, происходившие с Гэбби в течение последних трех недель, порция за порцией становились известны мне. К концу уик-энда они выстроились в моем мозгу в хронологическом порядке. Несмотря на то что ее преследователь не допускал по отношению к Гэбби явной агрессии, его поведение постепенно становилось все более и более дерзким. К воскресенью часть ее страха передалась мне.