Симбионты - Олег Дивов

— Семенов, а у тебя дома трубу прорвало! — сказал в трубке веселый голос.

Семенов, никак не переменившись в лице, сложил трубку и спрятал ее. Неспешно потянулся, хрустнув чем-то в спине, поморщился, медленно встал на ноги. И двинулся через лабораторию своей неповторимой медвежьей походкой — тяжелой, но мягкой, плавной, самую чуточку косолапой. Двинулся в сторону выхода.

На полпути техник остановился, бросил через плечо взгляд на Петю… И пошел обратно.

Взял со стола журнал, побродил туда-сюда по лаборатории и опять уселся, закинув ногу на ногу.

Правда, теперь он сидел между Петей и дверью.

Петя так вздохнул, что, казалось, вот-вот отдаст концы.

Когда датчики центрального танка будто взбесились все разом и компьютер нарисовал на мониторе умопомрачительную кривую, старший смены ограничился лишь одной фразой:

— Говорил же я!..

Он едва успел схватиться за телефон, как слева и справа раздались изумленные возгласы. Старший метнулся к одному терминалу, другому…

Поперло во всех танках, центральный просто раньше дал о себе знать.

— Что это?! — спросил молодой оператор.

Старший ответил что.

Чтобы обрисовать ситуацию всеобъемлюще, ему хватило одного слова.

После этого он снова взял трубку и сказал в нее:

— Михаил Борисович! Не знаю даже, как объяснить… В общем, это дерьмо размножается!

* * *

Когда директор и Зарецкий выскочили из кабинета словно ошпаренные, Леха мирно сидел на месте и глядел в одну точку. Снова его будто выжали и высушили. А еще было так невыносимо грустно, что, даже подойди к нему сейчас Даша с нескромным предложением, он бы…

Леха обеими руками почесал грудь, потом шею. Нет, ради Даши он бы себя заставил немного пошевелиться.

А то, что можно сделать прямо сейчас, — оно ради кого?

Бежать. Вырваться.

Леха выкарабкался из кресла, постоял немного, держась за его спинку. Поковылял к двери, приоткрыл ее. За дверью стояли двое охранников. Из тех самых, что его ловили.

— Привет! — сказали ему. — Слышь, не очень мы тебя… Помяли? Ну, иди назад, иди, нечего тут… Отдыхай.

Леха закрыл дверь, встал посреди кабинета, посмотрел на портрет Деда.

Такие дела, дедушка. Ты меня спас, я спасаю твоих вертолетиков, они спасают меня… Прямо команда спасателей. А кругом уроды какие-то. И люди уроды, и микробы у них получаются уродские. Почему так, скажи?

Дед не ответил.

Душно тут. Хотя, наверное, это с непривычки. Леха подошел к окну, раскрыл его, высунулся и принялся глубоко дышать. Вдох, выдох… Вдох, выдох… Снаружи уже стемнело, но фонари на территории и окна Нанотеха давали света достаточно, чтобы оглядеться. А чего у нас внизу? Ой как высоко. Он посмотрел направо, нале… О-па. Это уже интересно.

На расстоянии вытянутой руки по стене тянулся неплотно к ней прибитый толстый прут громоотвода.

* * *

Михаил и Зарецкий ворвались в центральный зал, пробежали по галерее и быстро ссыпались по лестнице в «яму». Там уже суетился у терминалов Рыбников.

Старший смены, засунув руки в карманы, стоял в сторонке с таким независимым видом, будто он вообще не отсюда. Но, завидев Михаила, бросился ему навстречу.

— А я ему говорил! — сообщил он, кивая в сторону Рыбникова. — Я говорил ему!

Михаил отодвинул старшего и прошел мимо.

— Ну и хрен с вами со всеми… — буркнул тот.

Михаил крепко схватил Рыбникова за отворот халата.

— Что у нас? — прошипел он. — Ну?

— Спонтанный разгон, — задушенно отозвался Рыбников.

— Почему?

Рыбников только головой помотал.

Михаил посмотрел через его плечо в середину зала.

— Ты снял питание с танков?

— А я могу?.. — ответил Рыбников вопросом на вопрос.

— Ах, черт… — Михаил обернулся к старшему. — Снять питание с танков! Немедленно!

Старший молча уселся за терминал, сделал несколько движений мышью, ввел какой-то код, щелкнул кнопкой.

«Яма», которая и так уже не пела, только еле слышно жужжала, после этого щелчка заглохла совсем. В центральном зале воцарилась тишина… Нет, не тишина.

Михаил медленно пошел к танкам, не отрывая от них глаз и прислушиваясь. Рыбников и Зарецкий потянулись следом.

— А ну не топайте! — прикрикнул Михаил.

— Да и так слышно, — пробормотал Зарецкий. — Что-то там шевелится.

— Известно что… — буркнул позади старший.

— Как думаешь, поле выключить? — бросил через плечо Михаил.

— Обязательно, — сказал Рыбников. — Но я бы… Слушай, уводить людей нужно.

— Без паники, без паники, — Михаил достал телефон. — Знаю я тебя, перестраховщика. Только мне не хватало тут… Сейчас и без этого шухер поднимется на весь институт. Когда мы в последний раз поле отрубали?.. Внимание, это директор! Даю код три, как поняли меня? Код три… Да, правильно, оповестите все подразделения. Да, пять минут.

— Пять минут, — повторил он, пряча телефон. — Ну, и чего мы боимся? Не все еще потеряно. Сколько они продержатся на голодном пайке?

Он залез на платформу и приложил ухо к стене танка.

— Булькают, веселые ребята…

— Часов семь-восемь, я думаю, — сказал Зарецкий. — Им там, гадам, тепло и уютно.

— Больше, — сказал Рыбников. — До десяти. Особое мнение заявить можно? Я понимаю, что со мной не согласятся, но выслушайте хотя бы.

— Валяй, — разрешил Михаил, не отрывая ухо от стенки.

— Предлагаю обесточить зал полностью и вывести людей.

— А мониторить как?

— Никак. Если позитивный сценарий, мы войдем в зал через полсуток и будем разбираться. Если негативный… Он сам намониторится так, что будет очень хорошо видно. Он до твоего сортира домониторит.

— Чушь несешь какую-то, — буркнул Зарецкий и полез на платформу.

— У меня сегодня два ЧП, — сказал Михаил. — И оба такие, что в карман не спрячешь. Сначала детишки устроили гонки на выживание по всему институту. Потом мы отрубили поле. Ты хочешь, чтобы я своими руками устроил третье?

Судя по его лицу, бульканье в танке он слушал с двояким ощущением: и побаивался немного, и гордился.

— Пока мы не сняли питание, боты перли, как черти, — упорствовал Рыбников. — По инерции в танки ушла еще какая-то часть материала. Через несколько минут у нас критическая точка. Если они не остановятся, будет уже опасно.