Цвет мира - серый - Сергей Мусаниф

— У меня есть стойкое предчувствие, что их флот утонет на обратном пути.

— Я смотрел по сторонам, когда шел сюда, — сказал Ланс. — С их производственными площадями они смогут построить новый флот довольно быстро. А твоя армия… Следующая битва будет для нее тяжелой. Сколько еще таких битв ты сможешь выдержать?

— Битв с Фангами больше не будет, — сказал Гаррис. — Уверяю тебя, скоро Тхай-Кай хлебнет таких проблем, что им станет не до войны со мной.

— Мне это совершенно не интересно, — сказал Ланс.

— А что тебе интересно?

— Как отреагирует твоя армия, если мальчик все-таки прикончит тебя в честном поединке? Или ты вариант честного поединка даже не рассматриваешь?

— Я дал принцу Джейме слово, что мы будем драться честно, — сказал Гаррис. — Что касается вероятности фатального для меня исхода… Скажу прямо, я оцениваю ее крайне невысоко. Однако мальчик может преподнести сюрприз, не так ли? Но и в таком случае моя армия все равно пойдет в бой.

— И кто станет императором после тебя?

— Кто-нибудь из генералов, я думаю. Это уж пусть они сами решают, — улыбнулся Гаррис.

— Тебе наплевать, что будет с твоим детищем — Империей — после твоей смерти?

— Поскольку я умру, я все равно не смогу влиять на события, — сказал Гаррис. — Единственный способ что-то контролировать — всегда быть во главе. Естественно, оставаясь при этом в живых. Способа руководить из могилы пока не придумал даже я. Впрочем, я не готов поручиться, что такого способа не существует.

— Здесь кроется главная проблема всех великих планов, — сказал Ланс. — Стоит только тебе умереть, и все планы превращаются в прах.

— Это беда всех планов, а не только великих, — сказал Гаррис. — Все мы смертны, и по сравнению с вечностью самая длинная жизнь — это всего лишь один миг, один взмах крылышек мотылька. Это ли причина для того, чтобы стоять в стороне и отказаться от великих свершений?

— Почему, когда люди говорят о великих свершениях, чаще всего они подразумевают войну? — вопросил Ланс. — Неужели нет других способов стать великими?

— Видимо, это самый простой способ, — сказал Гаррис. — Но что мы все обо мне да обо мне, это просто невежливо, в конце-то концов. Ты в курсе, что там, куда ты направляешься, обитают племена варваров, с которыми тхайцы воюют последнюю тысячу лет? Эти парни крайне враждебно относятся к пришельцам, являющимся с этой стороны континента.

— Им придется смириться с моим присутствием, — сказал Ланс.

— Э… А как ты смотришь на то, чтобы стать их вождем на ближайший десяток лет? — поинтересовался Гаррис. — Я мог бы поспособствовать, если ты принципиально не хочешь использовать для этого свои возможности. Под твоим руководством варвары смогут создать тхайцам еще больше проблем, а мне, чего скрывать, это было бы только на руку.

— Удивительно щедрое предложение, — сказал Ланс.

— Разумеется, ты можешь стать их вождем и без моей помощи, но пара-тройка чародейских трюков могли бы здорово облегчить эту задачу.

— Не сомневаюсь, — сказал Ланс. — Правда, я не собираюсь становиться ничьим вождем. Никогда больше.

— Смешно, — сказал Гаррис. — Но я в это не очень-то верю. Ты прожил достаточно долго, чтобы знать — самые большие шансы на выживание находятся именно наверху цепочки. Чем выше ты стоишь, тем больше у тебя шансов.

— Опасное заблуждение, — сказал Ланс. — Хотя теперь я начинаю понимать, почему ты мнишь себя бессмертным. Я когда-то стоял на вершине одной такой цепочки, ничем хорошим это не кончилось.

— Жаль, что я не знал тебя в другие периоды твоей жизни, — сказал Гаррис. — Наверняка ты был совсем другим.

— Это точно, я был другим, — сказал Ланс. — И тебе крупно повезло, что ты не знал меня в те периоды моей жизни. Если бы мы встретились тогда, я бы тебя убил.

— Почему?

— Потому что ты мне не нравишься.

— Логично, — признал Гаррис. — Когда-то и для меня это являлось достаточно веской причиной для убийства.

— Это разговор ни о чем, — сказал Ланс. — К чему он тебе?

— Сам не знаю, — признался Гаррис. — В этом мире осталось слишком мало людей, с которыми я могу поговорить ни о чем. Практически никого и не осталось.

— Если ты никого не боишься, это значит, что ты стал самым страшным, и все боятся тебя, — сказал Ланс. — Живи с этим, император.

Гаррис выбил трубку о каблук.

Ланс повернулся к нему спиной и зашагал в прежнем направлении.

Император переложил трубку в левую руку, вокруг его правой ладони сгустилось облако тьмы. Он задумчиво посмотрел вслед уходящему человеку и вздохнул.

Джунгли почти беззвучно сомкнулись за спиной Ланса.

Император еще долго сидел на валуне посреди враждебного континента, пока тьма вокруг его правой руки окончательно не рассеялась.

Несколькими часами позже на Утренний континент обрушился Черный Ураган.

Гаррис шел по Запретному Городу Тхай-Кая в облаке черного ветра, отражающего стрелы и удары мечей, и каждый, к кому прикасался взгляд императора, падал мертвым.

Золотая Гвардия, вековая стража Великих Фангов, ничего не могла противопоставить одному человеку, в руках которого даже не было оружия.

Он шел легким прогулочным шагом, но в его поступи чувствовалась неотвратимость самого рока. Как невозможно остановить лавину при помощи наскоро сбитого из досок щита, так же невозможно было остановить Гарриса на его пути к опочивальне владыки Фанга.

В первом же коридоре спального крыла ему навстречу вылетела стена огня. Он вышел из нее неопалимым, хотя гобелены сгорели за считаные мгновения, а стены и пол продолжали тлеть.

Белое Забвение было заклинанием широкого действия, поэтому оно накрыло не только проход, по которому двигался император, а и несколько соседних помещений.

Где-то за стеной раздались вопли ужаса, смешанные с криками боли. Гаррис не повел и бровью и продолжил свое шествие.

У двери спальни владыки его ждали Двенадцать Мудрецов, самые старые и самые могущественные маги Тхай-Кая, те, кому доверили охрану наиболее Великого из всех Великих Фангов.

Гаррис улыбнулся.

Они ударили по нему самым мощным заклинанием из своего арсенала: они ударили по нему самим временем.

Деревянный пол, на котором стоял император, моментально превратился в прах. За считаные доли секунды для него прошли миллионы лет.

Из глаз Гарриса вылетели два копья черного света, и Мудрецов стало десять.

Тогда они запели. Страшные литании и заклятия срывались с их губ и разбивались о черный ветер императора.

А потом Гаррису надоел этот цирк, и он начал убивать.

Отряхивая прах со своих сапог, Гаррис вошел в спальню владыки.