Освобождение шпиона - Данил Корецкий

Пьяный Семаго полез в шкаф — кажется, он собирался продемонстрировать восьмируким демонам тот самый купальник в маргаритках, который Наташка так и не решилась потом выбросить… но вместо купальника нашел под стопкой белья конверт с деньгами. Толстый, тяжелый — Слава передал на последней встрече. Он даже не был распечатан, целехонький. Не успел Семга его распечатать, надобности не было…

И тогда он вспомнил свой последний разговор со связным. Он рассказал Славе про ссору с Наташкой — они как раз накануне повздорили, и Наташка орала, что деньги его ворованные и она настучит на него в ментовку. Семга, честно говоря, струхнул и решил на всякий случай Славу проинформировать… Ну, чтобы тот успокоил его хотя бы. Или рассказал, что делать. А что Слава?.. Он ничего, собственно, и не сказал. Только назвал ее имя и фамилию — спросил, не о Наталии ли Колодинской речь идет. Знал. Хотя она не супруга, не родственница, и Семга ни разу ее по имени не называл… А потом еще выдал это: «В мире нет ничего важнее любимого человека, трам-пам-пам… Любимый человек, вот ради чего стоит жить и умирать! Это я вам как старый холостяк говорю!» И рассмеялся так, с издевкой, что ли. Старый холостяк. Вот сучара!!!

Семгу как током ударило. Это они и подрезали тормозные шланги! Не сам Слава, конечно, у него кишка тонка… Нашли специалиста по «мокрым делам», как в кино показывают. Подгадали, когда он уедет, чтобы от подозрений отвести, и сработали. Грамотно, профессионально, надеялись, что концы в воду, спишут на обычную аварию, да вот что-то не получилось…

Да-а-а… Тогда сам собой складывается ответ на последний вопрос следака: «Кому могла понадобиться столь сложная инсценировка?»

Да вот им и понадобилась! А меня они спросили?!

Он с треском разодрал конверт надвое, вытряхнул на пол ворох зеленоватых банкнот, топтался по ним, рвал зубами и руками, плевался, рычал и выл, как сумасшедший. Суки-и! Они вот так точно поступили с его Наташкой, с ним самим. Вскрыли, выпотрошили и растоптали!

Так. Так-так. Спокойно. Семга стал ходить по комнате, нервно оскаливая зубы и постукивая кулаком по стене. У него есть план. Он сейчас же едет в «Ашан», сделает закладку с требованием срочной встречи. Завтра… Нет, сегодня уже Слава должен перезвонить ему… Он говорил, что за ячейкой все время следят его люди. Так. Назначит встречу. Отлично. Семга сядет к нему в машину, скажет что-нибудь, ну, например, что есть новые данные по «двести девяносто первому»… Соврет что-нибудь. Попросит выехать за город, а там тюкнет молотком по темечку и скинет машину с моста. Пусть тоже насладится полетом, как они Наташке это устроили. Ну а если…

Семга поежился. А если Слава поймет? Догадается?.. Черт. Не так уж сложно вычислить, зачем ему вдруг понадобилась срочная встреча после Наташкиной аварии… Тогда Слава не придет. Или придет, но с оружием. А может, он даже не будет ждать, когда Семга запросит о встрече. Уже сейчас следит за ним, фиксирует. Ждет, когда он начнет метаться, чтобы…

А если он — следующий?!

Во дворе у парковки горел одинокий фонарь. Семга всматривался до рези в глазах, и почудилась какая-то темная фигура рядом с его «лексусом». Опрометью бросился вниз. Никого не увидел. Обошел машину несколько раз. Достал из перчаточного ящика фонарь, залез под днище, подергал какие-то шланги, попробовал на изгиб. Все целое вроде бы. Вернулся домой, выпил. Снова посмотрел в окно. И снова почудилось…

Он схватил себя рукой за лицо, с силой сжал.

«Успокойся, Серега. Так нельзя. Но они в самом деле могут меня прикончить. Им это ничего не стоит — ты же видишь…»

Могут. В любой момент.

Перед глазами поплыли сине-красные огни. Семга разжал пальцы.

И огни, и демоны восьмирукие — все исчезло. Пьяный туман растворился. Стены больше не качались. Он протрезвел в один миг. Он — прозрел.

— Это я убил Наташку, — проговорил Семга в тишине.

И заплакал навзрыд.

Сам настучал на нее гаду этому, Славе! Никто за язык не тянул, сам! Если б молчал, все осталось бы по-прежнему. Ясно, как день. Для Славы она никто, Наталия Колодинская, имя-фамилия, ничего больше. Для него, для Семги, она — Наташка, одна-единственная его Наташка, купальник с маргаритками… И он ее сдал. Продал. ИДИО-О-ООТ!!!

Семга ударился головой об стол. Легче не стало. Надо самого себя стукнуть молотком по темечку! Но не получится… Разве из пистолета…

И главное, ведь эта ссора… Наташка-то права была, на все сто процентов. Деньги действительно ворованные, даже хуже! Если б чистые, честные деньги, то и беспокоиться было бы не о чем!

Распутывайся, клубочек, распутывайся… Куда ты нас приведешь? Так. Наташку убили, потому что настучал. Настучал потому, что деньги… Деньги потому, что… Потому, что ему их предложили. Кто предложил? Слава? Нет, Слава возник потом, уже с тугим конвертом. Предложил… Родик. Родька Мигунов — вот кто! Окрутил. Наобещал виллу, яхту, личного врача и личного финансового менеджера. Что ж ты, Родька, наделал? Я тебя как сына родного принял, Наташка тебе борщи варила с пампушками, а ты?.. Зачем мне эта твоя вилла, скажи — без Наташки? И все остальное?

Он встал у окна, еще раз посмотрел на улицу.

И ведь Родька вместе с теми, в этой шобле. Значит, знал, что ее собираются убить. И ничего не сделал. Не предупредил даже… Не может быть. Нет!

Жутко разболелась голова. Дрожащей рукой Семга налил полный стакан водки, жадно всосал в себя. Вот бы завтра не проснуться. Ни завтра, ни послезавтра, никогда… Потому, что мир опустел. А что ему делать в пустом мире?

* * *

На утреннюю планерку Семаго опоздал. Появился в половине десятого, тихо прошел в свой кабинет, сел за стол. Вскоре примчался Гуляев.

— Ну, ты как? Оклемался маленько?

— Да, — сказал Семаго.

— Жена сегодня ужин роскошный собирает, лазанью домашнюю и все такое… Велела без тебя не являться. Так что, Серег, сегодня никаких мероприятий, понял?

— Понял.

Семаго сидел, навалившись на стол, болезненно прищуривался, будто силился что-то рассмотреть перед собой, что-то невидимое. На правой щеке белела широкая полоса засохшего крема для бритья, на шее и подбородке виднелись следы от порезов. В кабинете стоял дикий запах перегара. Гуляеву стало как-то не по себе. Он переступил с ноги на ногу, кашлянул. Семаго даже не пошевелился.

— Ты чего, Серег? — сказал Главный конструктор.

— Нормально. Оптимум. Блядь. Ты иди. Я сейчас, — сказал Семаго в пространство.

Гуляев понял, что замгенерального директора мертвецки пьян на рабочем месте. Он вышел из кабинета, нажал снаружи на кнопку замка. Замок тихо щелкнул.

* * *

г. Заозерск

Грант Лернер был Дирижером. Именно так, с большой буквы. Хотя столь уважительно пишут обычно о великих Композиторах, для Лернера можно было сделать исключение: ведь он дирижировал человеческими судьбами. Точнее, специальными операциями, в которых решались судьбы и жизни. А по ходу решения своих Дирижерских задач ему многократно приходилось превращаться в представителя других профессий.