Иван-царевич и С. Волк. Похищение Елены - Светлана Багдерина

И теперь настал его черед вмешаться.

— В растениях довольно много воды, как показывает опыт, и, если они не ядовитые, то на содержащейся в них жидкости можно прожить, пока не кончится самум и мы не найдем колодец.

— Большое спасибо за интересное наблюдение, — издевательски поклонился ему Серый и, не выдерживая более, взорвался:

— Где я возьму тебе в этой лукоморской печке с песком хоть какую-нибудь сухую травинку, а?!.. Об этом ты подумал, умник мохеровый?..

Ковер, кажется, обиделся, решил сначала промолчать, но потом ответил:

— Если кто-то считает себя тут самым умным, то, наверное, ему нет нужды подсказывать, что у него в мешке лежит волшебная ваза, подаренная калифом.

— Что?.. — Волк растеряно оглянулся, собрал воедино иссохшиеся мысли и просиял:

— Масдаюшка!!!.. Прости дурака!.. — хотел поцеловать его, но передумал, и вместо этого одним движением подтянул к себе замшевый мешочек, в котором Ахмед Гийядин Амн-чего-то-там и преподнес ему в день свадьбы вторую часть выкупа за Елену.

Ваза была торжественно извлечена на свет божий и установлена на Масдая.

— Так в чем, говоришь, там больше всего воды? — энергично потер руки Волк в ожидании чуда.

— А вот это уж вам, людям, виднее, — пожал виртуальными плечами и развел виртуальными руками ковер.

— Нам, людям?.. — представитель рода человеческого поскреб в затылке и покосился на старика. — Ты за человека-то считаешься, Кроссворд? Особенно после того, что ты тут вычудил? — не преминул напомнить Волк.

— Я не Кроссворд, я Шарад, — снова поправил тот. — А джины — не люди. Это древний народ, история которого восходит к эпохе…

— Понятно, — подытожил Серый. — От тебя помощи не дождаться. Ну, что ж… Попробуем начать с овощей. Они ведь тоже растения, как и цветы!..

Он потер бок вазы и предложил:

— Арбуз?

В то же мгновение в вазе зазеленела мясистая плеть с широченными листьями и крупным желтым цветком.

— Это что?

— Цветок арбуза? — высказал предположение джин.

Сергий откусил стебель, пожевал его, задумчиво сплюнул и вытер рот тыльной стороной ладони.

— Дрянь. Много не съешь. Если только от смерти…

— Роза? — решил помочь советом и делом Шарад.

— Сам ешь, — отбросил Волк ароматный, но мгновенно сморщившийся в атмосфере доменной печи цветок.

— Из него варенье варят, — стал оправдываться джин и даже отщипнул несколько лепестков.

Серый напряг воображение, стараясь придумать какой-нибудь цветок, лопающийся от содержащейся в нем воды, но кроме водяной лилии на вяленый ум ничего идти не хотело.

Водяная лилия была не такой уж и водянистой, и отдавала болотиной.

— Арбузный стебель вкуснее, — с видом знатока изрек Волк, изящно сплевывая в угол.

— Пеон!..

— Магнолия!..

— Тюльпан!..

— Молочай!..

Джин осторожно вытряхнул подальше сухой древовидный стебель с зловещими трехсантиметровыми колючками, убедился в отсутствии молока на дне вазы, и они продолжили:

— Нарцисс!..

— Гладиолус!..

— Петуния!..

— Герань!..

— Водяная лилия вкуснее…

— Фиалка!..

— Анемон!..

— Дельфиниум!..

— Ирис!..

— Ирис?..

— Ирис!.. Где ирис?

Серый заглянул в вазу, перевернул ее, и на Масдая высыпалась маленькая горка липких коричневых кубиков.

— Уберите эту гадость! — возмутился ковер.

— Что это? — не понял Шарад.

Волк взял один кубик и осторожно лизнул.

— Ирис.

— Но ирис — это цветок!

— И ириска — тоже ирис. Попробуй, Кроссворд!

— Я не Кроссворд, я Шарад!..

Джин с подозрением покрутил в моментально ставших липкими пальцах другой коричневый кубик и с опаской лизнул, в ожидании подвоха.

Потом еще раз, и еще, и, наконец, затолкав конфету в рот, со счастливым удивлением признался:

— Никогда не слышал о такой сладости! Я знал, что есть цветок ирис, но что существует… — Шарад замолчал, как будто какая-то важная идея посетила его лысую голову, потом поднял вверх указательный палец и усиленно зачмокал конфеткой.

— Я понял! — провозгласил он, проделав все это еще пару раз. — Я понял!

— Что ты понял?

— Почему ирис. Я не знал, что существует такая сладость. А ваза могла не знать, что существует такой цветок! Или как он выглядит! Или на что похож! Или…

— Или что?

Джин хитро улыбнулся.

— Или это была небольшая шутка того, кто эту вазу создавал.

— Хм-м?.. — Волк на мгновение задумался, произнес «Ноготки!» и потер уже начинающий блестеть бочок вазы.

Снова как будто ничего не случилось, но, перевернув сосуд вверх дном, он получил на ковре изрядную кучку стриженых ногтей.

— Уберите с меня вашу пакость! — чуть не передернуло Масдая. — Я уже начинаю жалеть, что подсказал вам эту дурацкую идею!..

Брезгливо смахнув на песок пустым бурдюком полученный результат, воодушевленный Серый посверлил взглядом потолок, в поисках вдохновения, и продолжил:

— Золотой шар!

Прикарманив полученное, он обратился к джину:

— Ну, придумал что-нибудь?

— Анютины глазки!..

По гроб жизни Волк был благодарен сам себе, что успел выдернуть из-под рук Шарада вазу до того, как он потер ее.

Вторая попытка джина принесла путешественникам фунт табака, который и был ровным слоем рассыпан по Масдаю по его же просьбе — «От моли хорошо».

Более, даже совместно, ничего они придумать не смогли, кроме калов, и то — держа при этом руки за спиной — на всякий случай.

К вечеру буря все еще не утихла. Перетащив Масдая в соседний зал от всепроникающего и всёзабивающего песка, путники расположились в дальнем углу и зажгли лампу.

Волк посолил лимон, отхлебнул из кружки и выплюнул.

— Г-х-ха!.. Ну и гадость!!!..

— Конечно! Ведь ты опять все п-перепутал!

— Что я опять перепутал? Врешь ты все, Кроссворд…

— Я не К-кроссворд, я Ш… Шарад!!!..

— …ЭТО как ни пей, все равно гадостью была, гадостью и останется!

— Ну, я п-признаюсь, вкус несколько сиписи… писифи… сипсифичен… — не слишком послушным языком пробормотал джин, — но от этого еще никто… не умирал. Если, к-конечно, в напиток не подмешивали ккой-нибудь… хроший… яд.