Пилигримы. Книга 1. Искры и зеркала - Дорофея Ларичева

– Наивысший, замухрышка ты плеснявая! – подражая Веронике, рявкнула Дора во всю мощь легких. – Мне Бета нужен! Немедленно! Безотлагательно! – ввернула она почерпнутое у Соловьева длинное словечко. – С извинениями, пояснениями и врачами. Чем он это хилое тело пичкал, раз мои кости выкручивает, как прачка мокрое белье? И передайте Бете: его Дельта дожидается, не кто-нибудь. Пусть поторопится, коли вконец меня рассердить не желает!

То ли врачи узнали в ней беглянку, то ли были предупреждены о возможном визите Дельты (мало ли, вдруг Бета всегда готов к встрече с коллегой?), но Дорофею вполне вежливо пригласили проследовать в палату, подключили к капельнице и пообещали скорейшее свидание с начальством.

– Пусть пошевеливается, – добавила на всякий случай Дора.

Ей пообещали его поторопить и оставили одну. Уф, теперь можно выдохнуть, вытереть о пододеяльник взмокшие ладони.

Полночи и сегодняшнее утро Ноэль втолковывал ей свой план. Как они тогда ругались! Но хитрый ученый переупрямил ее, почти убедил.

«Играй. Импровизируй! – разъяснял он ее роль. – Ты воспитана на компьютерных игрушках, потому должна хорошо уметь притворяться. Ты природный психолог, наверняка уловила характер реальной Дельты, пока мы путешествовали в прошлое. Ты не обязана быть ею в точности, ведь, меняя тела, она изменялась сама. Поэтому Бета может клюнуть. Тем более мы его напугали координатором. Ставлю весь золотой запас вашего супер-пупер могучего государства на то, что наш злой гений уже трясется, точно маньяк на электрическом стуле, и ищет союзников. В случае провала знаешь, как себя вести».

Конечно знает. Но не хочет воспользоваться приборами-крабиками. Это ее жизнь, ее мир, и покинет она его осознанно, а не сбежит, поджав хвост, не будет жить, замирая от каждого шороха, ожидая мести.

Она осмотрелась вокруг. Голые бирюзовые стены тесной комнаты-ячейки, полка с лекарствами над нишей, из которой при желании можно выдвинуть умывальник и унитаз, узкое окно под потолком, прикрытое решеткой. Или жалюзи? Точно жалюзи – все-таки элитная больница, не тюремный каземат. Кровать простая, как на Земле-56, без какой-либо механизации, даже без вентилятора и подогрева. За дверью тихо. Медленно-медленно ползут капельки лекарства по прозрачной трубке, вливаясь в кровь. Кстати, чувствует она себя гораздо лучше. Головокружение и боль в суставах отступили.

Начальник задерживается. Должен был вернуться и хотя бы полюбопытствовать на счет бывшей коллеги. Что бы сделала на ее месте Дельта? Уж точно не валялась бы на кровати в ожидании нерасторопного Беты, не мяла пропахшие отбеливателем простыни, украшенные желто-коричневыми листьями и цветами.

Она набрала в легкие побольше воздуха и заорала:

– Эй вы, пыльные клуши, мухи зимние! Тащите жирные тушки к вашему Бете. Я не намерена играть в больничку, выросла!

Страшно. По-настоящему страшно. Особенно когда в коридоре раздались шаги и бархатный баритон приказал своей свите:

– Ждите здесь. Мне ничего не угрожает.

Он вошел: красивый, гибкий, элегантный, благородный. Ни тени былого испуга, легкость в движениях, серый строгий костюм с воротником под горло, клипса на ухе блестит топазом в золотой оправе.

Затворил дверь, присел на кровать, внимательно всмотрелся в лицо пациентки, отчего Дору прошиб ледяной пот. Но глаз она не отвела, наоборот, улыбнулась врагу. А Бета внезапно наклонился к ней и обнял.

– Слава богу! Я уже думал, ты затерялась, сбилась с пути. Эта девочка сберегла для тебя тело. Я с трудом ее отыскал, подбирал параметры совместимости. Дашенька, котик мой!

Он целовал свою Дельту – лицо, руки, шептал, как скучал по ней, каким мучительным из года в год становилось ожидание. Дора даже на минуту выпала из роли, не представляя, как себя вести.

– Дашенька, солнышко! Ответь хоть что-нибудь! Ты скучала по мне? – Он вжался своей щекой в ее, щекоча горячим дыханием ухо. Он пах мятой, апельсином. Сделать вид, что растаяла? Тихо, Дорофея, а если это проверка? Если на самом деле они не то что любовниками, друзьями не были?

– Хватит хныкать! Объясни, чем я больна? К чему меня погрузили на койку, точно умирающую? И почему никто не выходил со мной на связь все эти годы? В какой мир я угодила?

Бета нисколько не удивился такому напору, счастливо потерся лбом о ее плечо и наигранно пожаловался:

– Ты всегда любила работу больше меня.

– Глупости. Рассказывай.

Дора порадовалась верно избранной стратегии. Как же звали этого героя в его родном мире? Вета… Вете… Венедикт! Старинное вычурное имя, сокращающееся до уютного «Веня».

– Рассказывай, Веня. Скрытность тебе не к лицу.

– Хорошо, – слишком легко он сдался. Девушку это насторожило. И не зря, ибо он продолжал. – Но после ты объяснишь, куда пропала, почему столько лет от тебя не было вестей. И не нужно ссылаться на занятость. Эдем был почти готов, кода мы разделились. Ты задержалась из-за другого мужчины?

Вот оно что. Ревность. Пусть поревнует. Хотя ревнивцы высматривают каждый жест, каждый взгляд объекта ревности, можно попасться гораздо быстрее.

– Бета, не глупи, рассказывай, чего добился. Поверь, у меня тоже есть чем похвастаться, – ляпнула она и внутренне сжалась, – а вдруг потребует полного отчета? Она же не Роберт, чтобы вдохновенно врать!

– Хорошо, милая. – Он взял ее ладонь в свои руки, погладил пальцы. – Тот мир, из которого мы уходили по отдельности, я теперь называю Земля-14. Точкой отсчета я избрал эту реальность. У меня здесь целая сеть центров миграции и исследования Вселенной.

– Не таишься? – сделала вид, что удивилась Дора. Главное, не перегнуть палку.

– Зачем? Всегда есть желающие продолжить существование, – просто ответил Бета. И не без гордости добавил: – Меня даже правительство РКИСа субсидирует. Мне подчиняется целый научный центр, сотни физиков, биологов, генетиков.

– Что с остальными?

– Петя, наш Эпсилон, угодил в мир после конца света и погиб там. Гамма считал, его настиг тот въедливый инспектор. Помнишь, перед разлукой он портил нашу жизнь, когда провалился проект по переносу памяти от одного человека к другому?

На всякий случай Дора кивнула, осторожно рассматривая его лицо. Полосы света, рассеиваемого жалюзи, падали на гладко выбритую щеку. На ней угадывался тонкий светлый шрамик от виска до крыла носа. Черные брови, длинные ресницы, упрямый квадратный подбородок. Мечта, а не мужчина. Кажется, даже похорошел с их прошлой встречи. Неудивительно, что Дельта ему симпатизировала. Только ее, Дорофею, после Ланса он не очарует.

– Тот инспектор отправился по нашим следам, добрался до Антохи. А теперь подозреваю и до Генки.

Альфы и Гаммы, поняла Дора.

– Добрался у нас дома, представляешь!

Дорофея состроила сочувственную гримасу. Бета по-своему расшифровал ее.