По стезе Номана - Анатолий Радов

— Он сказал, что его зовут Сатэн. Он был рабом и шел воевать. Ты тоже раб и идешь воевать.

Она задумалась, а я и подавно. Последнюю фразу она произнесла без вопросительной интонации, то есть знала.

— У него кромь была почти у предела, и я сказала ему — если не хочешь, чтобы Старшие тебя убили, пройди это место до заката. Пока Старшие не проснулись.

Я тяжело сглотнул, а она посмотрела на меня заботливо.

— Тебе нечего бояться, у тебя кромь не у предела. Старшие тебя не тронут.

— Я немного не понимаю, — сказал честно.

— У каждого внутри есть кромь. Если она стоит близко к пределу, Старшие убивают, но остальных они не трогают. Они не злые, это их работа.

— А кто такие Старшие?

— Какой же ты непонятливый, — по-детски обиделась, надув губы, но ненадолго, через пять секунд уже всплеснула руками и заговорила с жаром: — Я тебе же объясняю: Старшие — это Старшие, а мы Младшие. Они появляются на свет взрослыми, а мы детьми, и навсегда остаемся такими.

— Вы бессмертные? — спросил я, услышав слово «навсегда». Надо же, этот мир наполнен разными странными существами, но я никогда еще не видел разумных «других», не людей в смысле, а тут вот, судя по всему, не только разумное, но и бессмертное существо.

— Мы существуем, пока существует Кромь, а Кромь существует пока… — она прикусила нижнюю губу, нахмурила лобик и вдруг хлопнула по нему ладошкой. — Вот же недотепа. Забыла, забыла. Надо будет у Старших спросить.

— Возможно, пока не коснется предела? — осторожно предположил я и позволил себе шевельнуться, усаживаясь поудобней.

— А ты откуда знаешь? — удивилась девочка, и ее без того большие глазенки стали еще больше.

— Додумался, — сказал я. — Логически.

— А как это — логически?

— Ну это… — Я стал подбирать слова, а в голове параллельно крутилась на первый взгляд глупая, но все же не лишенная доли разумности мысль: а если ребенок физиологически пяти-шести лет, но прожил очень долго, он станет умным, как взрослый? — Это когда одно вытекает из другого посредством определенных правил мышления, — объяснил кое-как.

— А-а, — протянула она, хотя по лицу было видно — не поняла. Но она и не стала задумываться, а тут же вдруг перескочила на другую тему. — А ты фокусы умеешь показывать?

— Какие фокусы? — удивился я.

— Ну монету из носа доставать.

— Нет, — я мотнул головой и улыбнулся.

— А Сатэн умел. Я сначала думала — это обычная магия, но никакого магического поля не было. Так что все честно — настоящий фокус. А ты же не будешь двигать кромь? — вдруг спросила она, и я опешил.

— С чего ты взяла?

— Ну ты ведь тоже пришел из другого мира. Твоя внутренняя кромь иначе, чем у здешних, мерцает.

— Я тебе честно говорю, ничего двигать я не собирался и не собираюсь. Мне это совсем не нужно.

— Это хорошо, — выдохнула девочка. — А то я себя потом ругала, что предупредила его. Он бежал до самой Зыби целый день и успел выбраться отсюда, пока Старшие не проснулись.

— Ты о Сатэне?

— Ну а о ком же? — Она посмотрела на меня, как на полнейшего идиота, но беззлобно, заулыбалась даже. — Так ты знаешь фокусы или нет?

Я пожал плечами и вдруг вспомнил про «палец».

— Могу палец на время оторвать, а потом приставить. Только условие — не подходи, пока я показывать буду. Хорошо?

Она кивнула и принялась с нетерпением ждать, отчего личико сделалось очень напряженным. И я с полной серьезностью продемонстрировал ей заезженный у нас на Земле прикол с большим пальцем.

— Здорово! — Она захлопала в ладоши. — Даже интересней, чем с монетой из носа. А тебе не больно?

Прищурилась как-то с хитринкой, я даже стал подозревать, что она просто притворяется, но все же соврал:

— Больновато, конечно, но я привык терпеть.

Она вдруг приблизилась за какое-то мгновение вплотную, ухватилась двумя ручками за мою ладонь и принялась вертеть, внимательно разглядывая. Потом заглянула в глаза:

— Ты, главное, не делай ничего такого, что приближает кромь к пределу.

— Не делать зла? — спросил я, немного смущаясь ее пронзительного чистого взгляда, как будто прямо в душу всматривается.

Она улыбнулась грустно:

— Излишнее добро тоже приближает кромь к пределу.

Снова отдалилась, как по мановению волшебной палочки. Вот только что была рядом и вдруг уже в нескольких метрах.

— Как это? — спросил громко, но она только улыбнулась, а глаза остались грустными. И через секунду растворилась в воздухе подобно ее иллюзорному копью.

Я какое-то время просидел без единого движения. Ее исчезновение погрузило в транс, «обернуло взгляд». Вроде и смотрю на то место, где ее впитал в себя окружающий воздух, иначе и не скажешь, а на самом деле взгляд уходит внутрь. И все думаю рассеянно над ее последними словами. Излишнее добро… Излишнее… Никогда так о добре не думал.

И вдруг наваждение резко отпустило, сменилось смутной тревогой. Даже пришла мысль: а не привиделось ли мне это все? Может, у меня от постоянных тренировок крыша поехала? Или здешнее магическое поле действует…

Я поднялся, теперь намного медленней и аккуратней, но в отсиженной ноге уже давно восстановился кровоток, и вся эта профилактика была излишней…

«Излишнее… излишнее добро сдвигает кромь к пределу»… И где этот предел?

По спине вдруг побежали мурашки, такое ощущение — смотрят. Я резко обернулся. Ничего, кроме перекрученных стволов сейкон и островков снега то тут то там, но ощущение, что тебя разглядывают, стало даже сильнее. Вдобавок в небе громко вскрикнул виар, жалобно, даже с какой-то болью, и я торопливым шагом заспешил прочь от этого странного места.

Когда я вошел в палатку, Линк уже не спал, а сидел на топчане и держался за правый бок.

— Ты что, похмеляться ходил? — спросил рассеянно, на что я удивленно вскинул брови.

— Я же вчера почти не пил. Это ты нагрузился, как телега мешками.

— Да я, думаешь, помню — пил ты или не пил, — он выдавил из себя слабую улыбку и добавил: — Что-то бок опять разболелся не на шутку… и привкус во рту этот мерзкий. Как будто всю ночь клинок лизал.

— Сходи в госпиталь.

— Денег сдерут. Это ж не ранение или порез какой-нибудь. От последствий пьянок они и в армии за деньги лечат.

— На здоровье не экономь. — Я подошел и присел с ним рядом. — Мне, кстати, тоже в госпиталь нужно, пошли на пару.

— К пассии своей? — Линк улыбнулся кислее прежнего, но я не стал отвечать, а перешел к тому, что хотел узнать.