Лик Ветра. Том 3 - Михаил Липарк

– Присмотри там за Ноэми, – молвил северянин, как будто среди угасающего огня различал какие-то образы.

– Обещаю, – Сарвилл запрыгнул на коня. – Вы помните, что нужно делать?

Конунг Искрад кивнул, медведь пришпорил коня и поехал по лагерю, разбитому недалеко от Торчащего Клыка.

– Я не могла уснуть сегодня, – Ноэми поравнялась со странником. – И поражалась, как ты можешь спать как младенец в преддверии решающей в нашей войне битвы.

– Дриады дали мне какое-то снадобье. Обещали, что буду спать как убитый. Так и получилось.

Шатры уже опустели. Дымка от сотни потухших костров тянулась к мрачным небесам.

– Я прямо сейчас поеду к берегам Узкой Реки и… Сарвилл, пообещай мне не умереть сегодня.

– Это так важно?

– Если умрешь ты, погибнем мы все.

– Хорошо.

– Как только армия дордонийцев начнет отступать, тебе нужно мчаться за ними, чтобы мне хватило сил разрушить лед. Я готова умереть, но не готова потерпеть поражение.

– Я не позволю никому тронуть тебя, – Сарвилл протянул руку и обхватил пальчики волшебницы. – Боги, как я люблю тебя. Пусть сегодня все закончиться.

Чародейка не стала ничего отвечать. Она пришпорила коня и ускакала в другую сторону. Медведь смотрел вслед волшебнице, пока она не скрылась за одним из холмов.

– Ну что, дружок, – сказал он своему мерину и погладил по густой гриве. – Пришло время написать конец этой истории. Но!

Конь понесся следом за своей тяжело взбирающейся на Торчащий Клык армией.

Расцветание уже успело наступить и даже согреть теплыми лучами первую, прорвавшуюся из-под талого снега траву, но сегодняшнее утро выдалось на удивление морозным, словно время потекло в обратную сторону и отбросило всю Неймерию назад в суровую зиму.

Воины, собравшиеся на вершине, слушали речь своего лидера и уже рвались в бой, сдерживаемые лишь могучей невидимой рукой, никак не отдававшей приказа – напасть.

– Кажется, дордонийская сучка желает говорить с тобой, король, – стоящий рядом со странником воин высморкался и сплюнул.

Сарвилл бросил взгляд на долину. Рядом с Лианой он узнал Санли Орегха. Один из его людей, поднявшийся снизу, подтвердил предположение о том, что королева желает говорить. Медведь поскакал вниз.

Конь странника быстро мчался с горы и не давал тому возможности представить, о чем будет разговор и заранее приготовить ответы, которые, быть может, помогут избежать кровопролития.

Вот она. Та, ради которой когда-то я был готов на все, подумал медведь. Такая же добрая, невинная и желающая мира во всем мире. Щеки королевы Творса, которую он когда-то любил, были розовыми от холода, а ее посиневшие губы не спасала даже яркая помада, без которой она не смогла обойтись даже сегодня.

Они уже какое-то время разговаривали до того момента, как волшебница спросила его:

– Правда? Тебе действительно нравится видеть меня такой, Сарвилл? Не той, любящей тебя всем сердцем девочкой, а хладнокровной и расчетливой повелительницей? – спросила Лиана.

– Да. – коротко и сухо ответил странник.

– Мне плевать!

– Что? – медведь опешил.

– Я никогда не перестану верить в тебя и любить всем сердцем, – королева облизнула свои губы.

Вдруг взгляд волшебницы потерял ту решительность, с которой смотрел на него прежде. Она пошатнулась в седле.

– Я не понимаю.

– Сарвилл… – он слышал, что ей стало тяжело говорить.

Лиана пошатнулась, вывались из седла и упала наземь. Медведь и Санли Орегх соскочили с лошадей и подбежали к ней.

– Лиана, что с тобой? – странник держал ее на руках.

– Так хорошо… Не отпускай меня, милый…

– Как тебе помочь, Ли? Что с тобой случилось? – Сарвилл часто дышал, а слезы бежали из его глаз. Он чувствовал, как с каждой секундой медленнее начинает биться ее сердце.

– Все будут…говорить, что ты – Зло, Сар. Не верь… им… Помни, что я отдала жизнь, потому что знала…что…ты спасешь этот…

Она не договорила. Ее голова лежала в руках странника, который знал, что ее не стало, но не хотел верить в это. Из руки королевы, которая теперь ослабла, выкатился флакон с прозрачной жидкостью и никем не замеченный, еще полный, утонул в низкой траве.

Сарвилл прижал тело Лианы к груди и зарыдал.

Северяне, бегущие с горы, злобно вопили, скатываясь словно лавина на встречу атакующим паладинам, потерявшим свою королеву. Санли Орегх вынул меч из ножен и приставил к горлу медведя.

– Прости, Кхолд, – сказал он с печалью в голосе и занес меч. – Я должен это сделать.

***

– Бурлящая бездна! – выругался король гномов, сидящий на камне и опершийся на свой топор. – Клянусь, я задам этому страннику великую трепку, за то, что он заставил нас тут высиживать свои яйца столько времени.

– Ох, скорее бы оказаться там и посмотреть, как вы это делаете, добрый господин, – Ронар Инстад скрестив руки на груди пытался себя согреть.

– Ты чего это время торопишь? Битва – одно из лучших развлечений. Или для волшебников сидеть за каменной стеной и трястись от страха – лучшее занятие?

– Для волшебников лучшее занятие доказывать свою правоту возможностями речи и слуха, а не силы и кулаков, – горделиво заявил иллюзионист.

– Я лучше выберу добротную битву, чем махать ручонками, словно какая-то бабища, стряпающая морковный пирог.

Ронар Инстад оскорбился и словно ребенок надул губы и нахмурил брови.

– Благодаря этим ручонкам, – ответил он. – Вся ваша армия, господин гном, сидит в открытом поле, и никто даже усом не ведет о ее присутствии на территории врага.

– Ладно тебе, седой! Чего ты сразу обижаешься? Ох, надо тебя на несколько месяцев с собой в Город Гор забрать, чтобы ты юмор понимать начал, а то сидишь серьезный, как курица на насесте…

– Ваше Величество! – закричал запыхавшийся и прибежавший из-за сплошных зарослей гном.

– Ну чего? – король вскочил на ноги. – В атаку? Медведь знак подал?

– Нет! Там…

– Ну, говори, козлиная твоя борода! Атакуем или нет?

– Там! Целая! Тьма! Эльфов! – наконец сказал он и обернулся, тыча пальцем в густой лес перед собой.

– Бурлящая бездна! – иллюзионист взмахнул руками, но снова выругался.

– Что? – нетерпеливо спросил Дранг Сутулый.

– Иллюзия исчезает!

– Чего?

– Кто-то снимает магию!

Гномы уставились в гущу непроходимого леса, который теперь мерцал, словно водопад, в котором становилось все меньше и меньше воды.