Княжья Русь - Александр Мазин

И он заткнулся. Однако уже наверху, когда отошли от схоронки шагов на сто, Гошка изловчился, прокусил губу и сплюнул на мшистое бревно кровавую слюну. Бобрец нес Гошку на плече, как куль с мукой, — ничего не заметил. То есть это Гошке показалось, что не заметил.

Гошка сплевывал еще раз двадцать, пока не увидел, что вятичи перестали путать следы и скакать по камням. Уверились, видать, что окончательно сбили погоню со следа.

«А вот вам шиш!» — подумал Гошка.

В том, что свои его не бросят, он не сомневался. В том, что догонят, — тоже. Беспокоило только одно: вдруг Гошку убьют раньше?

Еще он боялся ведуна. Представлял его страшным, похожим на дедку Рёреха. Только Рёрех свой, родня. Если и поколотит, то по-родственному. А что с чужими можно сделать, Гошка уже видел. Очень не хотелось, чтоб с ним поступили так, как сосед Свардиг обошелся с лехитами. Лучше — сразу в Ирий… То есть — в Рай. Гошка слыхал, что тех христиан, кого перед смертью сильно мучили, Боженька сразу в Рай забирает. Вот бы и с ним так вышло… Хотя лучше, конечно, еще пожить. Жить ведь так интересно…

Гридни прибежали на крик, но опоздали. Им достался лишь окровавленный Гошкин нож. Богуслав в запале хотел сразу в погоню кинуться — след был ясный: вороги побежали напрямик — лишь бы быстрее.

Кулиба сотника еле отговорил. Пускаться в погоню с факелами по незнакомому лесу — дело пустое. Вятичи тут все тропки знают. Услышат погоню, свернут незаметно — вот и потерялись. Богуслав корил себя, что не послушал отца, не взял с собой в лодью пару собачек. Но кто ж знал? То есть отец, наверное, знал, раз ведун. А он, Славка, дурень — не послушал.

Место, где случилась беда, осмотрели внимательно, и сразу стало ясно, как все было. Двое вятичей сидели и ждали. Место они определили правильно. Славка и сам лучшего бы не подобрал: недалеко от лагеря, но — укромное. Как раз отойти и нужду справить.

Так и опытного гридня можно врасплох застать. Но вместо гридня им попался Гошка. Его и сцапали. Однако, видать, недооценили мальца. Тот и крикнуть успел, и кровь пустить одному из ворогов. Рана, правда, была пустяковая. Накапало — чуть.

Славка сел на бревнышко и задумался. Думать старался не как брат Гошкин, а как сотник великого князя. Надумал вот что. Если догнать тех, кто схитил Илию-Годуна, да взять их, да поспрошать как следует, может быть, получится добраться до неуловимых вятичей.

Еще он подумал: может, не из-за спешки вятичи такой явный след оставили? Может, заманить хотят русов? Коли так, то неплохо было бы послать вестника Владимиру. Чтоб с сотней гридней управиться, вятичей потребуется втрое-вчетверо больше. А это уже целое войско. Получается, зверь на охотника сам бежит…

Славка встал с бревнышка и велел своим как следует пошарить вокруг. Гридни пошарили: никого. Может, конечно, и проглядели кого, но сотник все же решил поступить, как задумал.

— Со мной останется первый десяток, — сообщил он. — Остальные — в лодью, на весла и полным ходом назад, к главному войску. Скажете Владимиру, что мы взяли след вятичей. Пусть великий князь поспешит.

— Думаешь, это след? — засомневался Антиф, Славкин первый десятник.

— Думаю.

— Тогда, может, лучше всю сотню взять?

Сотня дружным ворчанием поддержала Антифа. Одним не хотелось полночи грести против течения, другие мечтали побыстрее добраться до врага. Похищение «детского» — обида не только для его брата, но и для всей сотни. Проворонили.

— Если это случайные охотники, то мне и десятка хватит, а если это засада, то и сотни будет мало, — не согласился Богуслав.

— Я с вами пойду, — сказал Кулиба.

Славка кивнул. Это правильно. Устах отдал в дозор своего доверенного человека, потому что тот был природным лесовиком. Бывал и в приокских землях.

— И я пойду! — подал голос Улад.

На него шикнули: помалкивай, молодой. Чай, отрок, а не гридень опоясанный.

Однако Славка знал, что Улад, Драев сын, — природный лесовик. По следу ведет, как хороший охотничий пес. Разрешил.

На том совет закончился.

Сотня погрузилась в лодью, а первый десяток, выставив дозорного, лег почивать до рассвета.

Славка спал скверно. Снилось всякое. Например, что вятичи украли не только Годуна, но и Лучинку.

Встали затемно. Поели. В погоню пустились, едва рассвело.

Вел Улад, Кулиба — замыкал.

Бежали быстро. Солнце только взошло, когда вышли на схоронку, где ночевали вятичи.

Дальше — хуже пошло. Вороги взялись хитрить. Славка даже засомневался в своем предположении. Чуть не потеряли след. Помогла Гошкина хитрость. Глазастый Улад нашел первое темное пятнышко. Дальше стало полегче — русы уже знали, что искать. Хотя двигались медленно. К полудню стало ясно, что отстают. Привал делать не стали — перекусили на ходу.

Вороги, впрочем, тоже не дневали. Богуслава это порадовало: если так спешат, значит, и цель их близка.

Однако до вечера вятичей не настигли. Заночевали в лесу.

А поутру Улад показал Богуславу следок: кто-то из вятичей возвращался поглядеть, не потерялись ли русы.

Точно, заманивают.

Ну и славно! Ловил смерд зайца, а поймал тура.

Его радость не разделил только Кулиба.

— А если там вся вятская рать собралась? — предположил он.

— Тогда еще лучше, — ответил Славка.

Гонцы к Владимиру уже посланы. Метки по пути оставлены. Найти вятичей в лесах — дело мудреное. Есть у них, конечно, и городки укрепленные, и деревни. И даже места их ведомы: чай, не впервые сюда русы приходят, лесовиков еще Святослав примучил. Но ведь и вятичи знают о том, что знают русы. Потому и городки эти стоят пустые, и деревеньки. Много ли надо охотнику-лесовику, чтоб вместе с семьей уйти, ну, скажем, в зимнюю избушку… А теперь сами вятичи ведут русов к тайному месту. Конечно, к тайному, а куда же еще?

О том, что с братом может случиться худое, Славка старался не думать. Бог не допустит…

Знатная добыча, что тут сказать!

Боевой вождь вятичей — это не князь. Он не собирает дань и не повелевает народом. Для этого есть старшие в родах. Вождь указывает лишь своим воям, а те повинуются. Или уходят. Хотя настоящих воинов у вождя Рузилы меньше трех десятков. Те, кто успели повоевать под стягом Святослава, но гридью его сына быть не пожелали, а вернулись домой.

Остальные — не вой. Исполнившиеся против врага охотники.

Бобрец и Первич — из таких. Надо признать, сходили они не зря. Разведали, что идут по Оке русы. Послушали разговоры передового дозора, хотя узнали мало — какую-то путаную сказку про нурманских конунгов. Однако не потерялись. Вон, пленника приволокли.