Серебряный лебедь - Сабрина Джеффрис

Колин двумя пальцами приподнял ее подбородок и заглянул в глаза.

– Ты совсем не такая. Главное, что я знаю правду о тебе, о твоем уме и благородстве. И твои друзья: Ривертон, Афра, Чэрити тоже знают. А что думают остальные, совершенно не важно. Меня волнует, чтобы в тех дальних краях рядом со мной была любимая женщина. Могу я на это рассчитывать?

– Ты же знаешь, что я люблю тебя. Но нужно быть сумасшедшим, чтобы жениться на женщине с такой скандальной репутацией, как у меня.

– Там, куда мы собираемся, это никого не интересует. Хотя, если ты хочешь жить в Лондоне, то я останусь, и все равно женюсь на тебе. Я научился посылать всех недовольных к черту, еще когда отец забрал меня к себе. Мы будем самой скандальной парой в Англии. Но я хочу жениться на тебе и уехать туда, где никого не будет интересовать наше происхождение, где страшные воспоминания не будут мучать тебя, где нет двора с его интригами. Я хочу вновь обрести душу. Ты поедешь со мной?

Колин предложил ей то, о чем она мечтала всю жизнь: место, где она станет сама собой, где никого не будет интересовать ее прошлое, где можно любить и быть любимой.

– Колин Джеффри, я поеду с тобой хоть на край света, – твердо сказала Анабелла.

Прекрасен мир, он полон веры,

Рыцарства и перемен.

Нам суждено увидеть счастье.

Афра Бен. Круглоголовые. Акт 1, сцена 1.

Анабелла и Колин стояли на палубе одного из кораблей Ривертона и ожидали отплытия. Сэр Джон и Чэрити нашли идею Колина увлекательной и решили отправиться вместе с ними в колонии. Они поженились неделю назад, почти сразу же посли тихой свадьбы Колина и Анабеллы. Сейчас Чэрити увела мужа вниз, чтобы, как она выразилась перед уходом, «обустраивать каюту».

Анабелла же ждала отплытия, чтобы попрощаться с Англией. Она хлебнула здесь немало горя, но все-таки Англия – ее родина. Анабелла не могла уехать, не помирившись с этой страной.

– Ты будешь скучать по театру? – спросил Колин.

Она задумалась, вспоминая месяцы, проведенные в труппе.

– Не знаю… Вообще-то мне нравилось выходить на сцену, очаровывать публику, – Анабелла вздохнула. – Но, покидая сцену, я не могла себе позволить быть самой собой. Приходилось постоянно защищаться от приставаний светских повес. Я так устала с ними пикироваться!

– Да, нелегко приходится актерам.

– Особенно женщинам. Я иногда думаю, что нынешний театр не для женщин. Если у тебя сильный характер и глубокая, чувствительная натура, трудно получить удовольствие от игры на сцене, не располагая свободой, предоставленной актерам-мужчинам.

– И не пользуясь уважением, да?

Анабелла кивнула и еще теснее прижалась к нему. Колин был совсем не похож на тех мужчин, с кем она была знакома до него. Порой он угадывал ее мысли, и это приводило ее в восхищение.

Анабелла устремила взор к небесам и поблагодарила Господа за то, что он даровал ей мужчину, которого она будет любить до последнего вздоха. И тут… тут она внезапно поняла, что вознесла Господу молитву впервые с того дня, когда Он оставил ее мать. Бог не спас жизнь матери, но сотворил другое чудо: подарил Анабелле любовь.

Неизвестно, сколько времени Анабелла блаженствовала в нежных объятиях Колина, но вдруг она почувствовала в нем какое-то напряжение.

– Что случилось? – спросила Анабелла.

– К нам идет твой отец.

Она удивленно взглянула на пристань, и ее сердце дрогнуло при виде старика, что, прихрамывая, спешил к кораблю. С той ужасной ночи в доме Колина Анабелла не видела отца. До нее дошли слухи, что его освободили, но в имении Колина было столько дел, что ей некогда было думать о человеке, которого она почти не знала. Колин тоже не вспоминал о Уолчестере, хотя и передал Анабелле, что граф готов признать ее своей дочерью, если она того пожелает. Однако она не сомневалась, что после ее обращения к королю отец отказался от своего намерения.

Как только граф поднялся на борт, он сказал, обращаясь к Колину, но не сводя взгляда с Анабеллы:

– Я слышал, вы увозите мою дочь в колонии.

При ярком дневном свете Уолчестер показался ей совсем старым… Неожиданно Анабелле стало его жалко. Колин рассказывал, что у графа нет наследников и он живет только своими политическими амбициями. Господи, как же он одинок!

– Да, я увожу жену в колонии, – холодно ответил Колин, – и надеюсь, вы не станете ей докучать.

– Не волнуйся, Колин, – неожиданно вмешалась в их разговор Анабелла, – граф не причинит мне вреда. Я хотела бы поговорить с ним, если ты не возражаешь.

Колин бросил на нее удивленный взгляд, и, кивнув, отошел в сторону. Уолчестер приблизился к Анабелле, внимательно оглядел ее и… похоже, остался доволен!

– Сэр, – напряженным голосом произнесла Анабелла, не в силах назвать графа отцом. – Я хотела спросить вас… Незадолго до смерти мама сказала, что она вас очень любила. Вы были единственным в ее жизни… А вы, граф… вы любили ее? Хоть немного?

Она и сама не понимала, почему ей так важно это выяснить. Может быть, потому, что мать видела в жизни мало хорошего. А может, хотела убедиться, что зачата в любви.

Уолчестера ошеломил ее вопрос. На мгновение его взгляд затуманился, а пальцы судорожно сжали рукоятку трости.

– Не знаю, любил ли я кого-нибудь по-настоящему, – хрипло произнес он. – Но если любил, то только ее. Феба была такой нежной и отзывчивой. Мне страшно не хотелось покидать ее…Если бы я подозревал о тебе, Анабелла, – граф впервые обратился к дочери по имени, – поверь, я бы вернулся. Непременно вернулся!

В глазах Анабеллы появились слезы боли и облегчения.

– Я сожалею о том, что отнесла королю стихотворение, – вымолвила она и осознала, что все последние дни ее беспокоило именно это – уехать и не получить его прощения.

Он хрипло рассмеялся:

– А я не жалею. Мне рассказывали о сценке, которую ты разыграла в театре. Ты здорово проучила Бекингема. Несколько дней в Тауэре стоят того, чтобы узнать, как твоя дочь оставила в дураках самого коварного из всех приближенных короля. – Граф хотел еще что-то добавить, но замолчал.

В наступившей тишине громко прозвучала команда:

– Поднять паруса!

Уолчестер нервозно оглянулся по сторонам, и в его взгляде появилась мольба:

– Ты сообщишь мне, когда я стану дедушкой?

Анабелла кивнула и предложила:

– Приезжай к нам. Путь, правда, не близкий, но мы будем тебе рады.

– Возможно, я еще удивлю тебя и приеду, – граф шагнул к Анабелле и поцеловал ее в лоб. – Храни тебя Господь, доченька.

Анабелла порывисто взяла отца за руку и прикоснулась губами к его морщинистой щеке.