Сад мертвых бабочек - Антон Леонтьев

Оставив ее мучиться вопросом, как же поступить.

Анжела хотела все равно обратиться в полицию и предать огласке все то, что ей стало известно. Ведь доказательства многочисленных преступлений Стивена были у нее на руках.

С собой он их забрать не успел.

Но потом отложила это до похорон. А потом до конца следствия.

А когда следствие вынесло вердикт о несчастном случае, не стала этому возражать, хотя отлично знала: это не так.

Да, в ее силах было разрушить посмертную славу Стивена, хотя ему самому от этого уже не будет ни жарко, ни холодно.

С учетом его смерти в пламени рухнувшего на землю самолета, все же, скорее, жарко.

Однако он был прав: она погубила бы не только его репутацию, но и свою собственную. И Стивен был мертв, с него уже спросить не получится.

А вот с нее – вполне.

Поверят ли ее заявлениям о том, что она ничего не знала?

Или станут предполагать, что она была в курсе все эти годы или, кто знает, даже ассистировала Стивену в его преступлениях, как когда-то и в работе.

Выходило, что Стивен был прав: если правосудие ей и поверит, что не факт, что то же сделает и общественность.

И мертвый Стивен, словно хохоча из пожиравшего его адского пламени, того самого, в котором он погиб, спикировав вниз, отомстит ей и заставит нести ответственность за его преступления, к которым она была непричастна?

Но попробуй убеди в этом весь мир!

Анжела понимала: эту схватку она сможет только проиграть.

Значит, требовалось молчать?

Она долго думала над решением, которое ей надо было принять.

Ибо какое бы она ни приняла, оно было сопряжено с тяжелым моральным выбором. И было бы неправильным.

Анжела в итоге приняла решение не принимать решения.

Хотя понимала, что это попытка обмануть саму себя: она не пошла в полицию, она не обратилась в прокуратуру, она не проконсультировалась у адвоката.

А вместо этого оплатила услуги специальной фирмы по уничтожению конфиденциальных документов, которая доставила, а затем вывезла на вторую нью-йоркскую квартиру Стивена особый контейнер, в которой она самолично запихала разорванные на мелкие клочки сотни, если не тысячи, фотографий из всех имевшихся в «комнате паники» альбомов.

Выходило, что она стала соучастницей Стивена, хотя бы и невольной.

Выходило, что так.

Жесткий диск компьютера, который был надежно защищен паролем, она самолично разрубила топором, а потом по частям выбросила в разные мусорные контейнеры.

Она бы смогла нанять кого-то, чтобы он вскрыл пароль и она получила бы доступ к данным компьютера Стивена, но что бы это дало?

Она бы увидела все эти ужасные фотографии, но в цифровом виде.

Более всего ее занимал вопрос, действовал ли Стивен один или в сообществе себе подобных.

На фотографиях никого другого, кроме детей-жертв и самого Стивена, не было, но это ничего не означало.

Анжеле было понятно, что она совершила массу федеральных преступлений, уничтожив ценные улики и покрывая мертвого педофила.

Который был по совместительству ее мужем.

Мужем, который после своей смерти, по всеобщему мнению, наступившей в результате ужасного несчастного случая, оставившим ей по завещанию, о наличии которого она и не подозревала, все свое состояние.

В том числе и нью-йоркскую квартиру: вторую.

Деньги его, которых было весьма немало, Анжеле не требовались, у нее имелись свои.

Как и работа, которую она сохранила благодаря умалчиванию тех фактов, что были ей известны.

А ее карьера после гибели Стивена резко пошла вверх – словно лучи его славы и признания осветили и ее саму.

Это была цена сделки с дьяволом?

Выходило, что да.

В первую очередь Анжела продала нью-йоркскую квартиру Стивена (вторую), а деньги передала благотворительному фонду, основанному мужем для помощи детям третьего мира.

Какая кошмарная ирония судьбы: выручка от логова, в котором Стивен хранил свои преступные секреты, жертвами которых были несовершеннолетние, пошла на пользу другим детям.

Но, видимо, таков был странный круговорот жизни.

А в случае со Стивеном еще и смерти.

Анжела дала себе слово: она не предаст преступления Стивена огласке, однако использует все его деньги, до последнего доллара, на помощь тем, кто нуждался.

И она основала новый фонд, специализирующийся на помощи детям – жертвам сексуального насилия.

И назвала его – нет, не в честь Стивена, это было бы ошеломляюще цинично, а в честь своего брата, Никитки.

А затем позвонила в Москву Ваньке и спросила:

– Мне нужен надежный помощник на постоянной основе. Ты еще не передумал?

Годы восьмой, девятый и десятый, а также большая часть одиннадцатого пошли под знаком совершенно новой карьеры: причем не только для нее одной. Тайну об истинной подоплеке гибели Стивена Анжела не поведала никому, даже Ваньке, который, в одночасье отказавшись от своей адвокатской московской карьеры, сделался ее ассистентом. Мама Нина его поддержала, папа Витя был категорически против, а о мнении «сестренки» Нинки история стыдливо умалчивала. Ванька, как оказалось, уже готовился к новому витку своего жизненного пути, твердо веря, что однажды раздастся телефонный звонок – и Анжела сообщит ему, что он ей требуется. Так, в сущности, и произошло. Анжела не могла поведать ему правду, настолько ужасной она была. Нет, она полностью доверяла Ваньке, знала, что он не предаст и не выдаст. Однако, рассказав ему все то, что ей было известно и что сотворил Стивен, а после его гибели и она сама, она сделала бы его соучастником против воли, а на это она пойти не могла. Ванька уже прочитал кучу умных книжек по азам фотографии, а также просмотрел все видео по этой тематике на новой интернет-платформе YouTube. Он был истинным самородком и схватывал все на лету – даже объяснять не приходилось. Анжела была уверена: в его годы она была гораздо более неповоротлива и менее сообразительна.

Сама она отказалась от большего числа гламурных заказов, решив сменить профиль. На некоторые такие заказы (все же именно они были наиболее прибыльными!) она все же соглашалась, но гораздо, гораздо реже, чем раньше. Так не было нужды вступать в разговор о трагической судьбе своего супруга, погибшего в расцвете сил и таланта.

О, если бы они все знали…

Но, конечно, не знали: и этому поспособствовала она сама. Анжела иногда думала, что совершила чудовищную ошибку, не предав огласке все те сведения, которые стали ей известны.