Последствия. Конец Империи - Чак Вендиг

Не стрелять? Что ты... Костик? Костик?

Несколько мгновений спустя в наручном комлинке

сквозь треск помех пробивается голос его матери:

Теммин? Теммин!

Сперва она даже не понимает, что происходит, — настолько абсурдно это выглядит. Дроид вновь с лязгом падает в кресло и, наклонив к ней голову говорит:

Ты должна немедленно поговорить с хозяином Темкином.

Имя сына вырывается у нее практически спонтанно.

А затем из динамика дроида раздается голос Теммина. Как? Хотя... ведь у Костика есть датчик приближения. Вероятно, он включил его, когда приземлился на Джакку., Как только Теммин оказался рядом, автоматически установилась связь.

Мама? — говорит ее сын, и Норру переполняет радость.

«Мама». Как же ей не хватало этого слова!

Малыш!.. — отвечает она, и к глазам ее подступают слезы. — Я так по тебе скучала, малыш! Где ты? Ты... ты на том Х-истребителе?

Прости, мама. Я не знал... я едва тебя не сбил. Прости меня, пожалуйста. Погоди... что ты делаешь на имперском челноке?

Я... — Но что она может ответить? Что она нашла его отца? Воссоединение семьи, по которому она так тоскует, совсем близко. Они могут вместе его спасти. Но здесь опасная территория. Норра направляется в самое сердце имперской оккупации. Она понимает, что действует ужасно твердолобо, но если она все сделает сама, то вдруг Теммин не последует за ней и не пострадает. По крайней мере, его Х-истребитель прикрывают другие пилоты. — Ведж с тобой?

Да. — «Слава звездам!» — Могу вас соединить...

Нет. Я не могу пользоваться системой связи. Если Империя узнает, что я делаю, Тем...

И что ты делаешь?

Я напала на след Слоун. И... — В это мгновение она решает не рассказывать ему про отца. Она понимает, что впоследствии может об этом пожалеть, но, едва услышав про Брентина, Теммин начнет следовать велению сердца, а не разума. — Я... угнала челнок. У меня есть коды доступа. Я направляюсь к имперской базе, расположенной за чем-то под названием Зыбучие дюны.

Мы тебя проводим.

Нельзя, малыш. Вас увидят на радарах и порвут на куски. И может быть, меня тоже. — Ей больно это говорить, но она продолжает: — Оставайся здесь. Оставайся с Веджем. Он тебя защитит! Передай ему, что со мной все в порядке.

С тобой все в порядке? Мама?

Да. Честно. Со мной Костик. Ты отлично над ним поработал. Он уже однажды спас мне жизнь.

Мам, посади челнок. Давай все обсудим...

Это зона боевых действий, Тем. Я не могу тут приземлиться. И ты тоже. — (Впереди показывается оборонительная линия имперских войск.) — Разворачивайся. У них орудийные установки, турболазеры, гаубицы, шагоходы, СИДы и кто знает, что еще. Тебе нельзя приближаться к защитному периметру базы. Если они тебя увидят, то могут заподозрить и меня. И тогда мы оба погибнем. — Норра смаргивает слезы. — Прошу тебя, поворачивай назад, — умоляет она.

Мама, подожди...

Теммин, пожалуйста. Уходи!

Пообещай, что мы снова увидимся.

Обязательно увидимся. — Она не знает, сумеет ли сдержать слово. Она и сама до конца в это не верит. — Скоро мы все снова будем вместе. Хорошо? Я люблю тебя, малыш. Береги себя.

Костик! Хорошенько о ней позаботься!

Так точно, хозяин Теммин!

Я люблю тебя, мама. Доберись до Слоун. Увидимся, когда все закончится.

Светящаяся точка исчезает с экрана Норры — истребитель ее сына отстает, прекратив преследовать челнок.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

— Нет.

Прошу прощения... что? — переспрашивает Синджир.

Я сказала нет, Синджир, — повторяет Канцлер.

Ага, понятно. Похоже, у нас проблемы со взаимопониманием. Я не чандриланец, и — хотя, полагаю, мы оба вполне разумны, — вероятно, между нами возник некий критический языковой барьер. Вынужден предположить, что благодаря моим героическим поступкам, совершенным на службе Новой Республике, единственный ответ на вопрос, могу ли я отправиться на Джакку, чтобы помочь своим друзьям, может звучать только так, и никак иначе: «Да, Синджир; конечно, Синджир. Возьми медаль, а заодно и этот мешок с деньгами, Синджир».

Мон Мотма сидит напротив него. Пальцы ее сцеплены на коленях, но отчетливо видно, что одна рука действует хуже другой, — похоже, она парализована. Канцлер, однако, спокойно улыбается, словно ее это нисколько не волнует. Точно так же, как ее нисколько не волнует он сам.

Господин Рат-Велус, — говорит она, — я ценю вашу озабоченность...

Что, в самом деле?

...но я не могу одобрить ваше путешествие на Джакку. Вы не солдат, не пилот, не офицер. Я понимаю: вы хотите, чтобы ваши друзья вернулись, — вполне благородное желание. Но боюсь, помочь вам его исполнить я не в состоянии.

«Политика, — думает Синджир. — Хуже политики могут быть только политиканы».

Он наклоняется к женщине, прекрасно зная, что не только переходит незримую черту, но попросту перепрыгивает через нее, как получившая пинка гизка.

Послушайте, Канцлер. Ради вас я рисковал собственной шеей и всеми прочими частями тела. Мне потребовался целый день лишь для того, чтобы добиться этой встречи, и...

Если хотите лететь на Джакку — просто берите и летите.

Что?

Я не могу вам помешать. Найдите корабль и летите на эту несчастную, раздираемую войной пустынную планету. Свалитесь прямо в преисподнюю, где вас, скорее всего, просто прихлопнут, точно назойливую муху, но это ваша проблема, не моя.

Прекрасно. Да. Хорошо. Именно так я и сделаю.

Да помогут вам звезды, — кивает она. Синджир начинает вставать, но Мон Мотма поднимает палец. — Хотя — еще кое-что.

Гм?

Если вы погибнете над Джакку — или где-либо возле нее, — вы не сможете взяться за работу, которую я вам предлагаю.

Что еще за гнусные шутки? Глаза его сужаются в щелочки, словно у рептилии.

Работу? Впервые слышу.

Да, поскольку вы еще не выслушали моего предложения.

Прошу прощения? Меня что, замкнуло, как отсыревшего дроида? О чем вообще речь?

Она осторожно показывает слабой рукой на кресло. 11амек ясен: «Либо сядь и выслушай предложение, либо Уходи».

Проклятье!.. Ладно. — Он, будто дерзкий школьник, садится, откинувшись на спинку и всем своим видом изображая пренебрежение. — Так что за работа?

Мне нужен советник.

И вы хотите, чтобы я вам его нашел?

Я хочу, чтобы вы им стали.

Что, серьезно? — заходится смехом Синджир, но тут же видит по ее лицу, что Канцлер действительно говорит серьезно. — Так вы и впрямь... но, во имя Галактики, почему?