Апрельская ведьма - Майгулль Аксельссон

Кристина такая же ненормальная, как и ее мамаша. Тут двух мнений быть не может.

Похватав свои вещи и застегнув чемодан на молнию, она делает глубокий вдох. Для разговора с Кристиной нужен спокойный и равнодушный голос, нужно небрежно сказать «спасибо, до свиданья», так, словно бы она до сих пор ровным счетом ничего не поняла и даже не заподозрила.

— Могу я поговорить с доктором Вульф?

— Она вышла, — ответил усталый голос. — Соединяю с медсестрой.

Вышла? Неужели поехала домой?

— Медсестра Хелена.

Суровая дама!

— Я хотела бы поговорить с Кристиной Вульф. Но она, очевидно, вышла.

— К сожалению, да. Могу ли я вам чем-нибудь помочь? Вы хотели бы записаться на прием?

— Да нет. Я ее сестра. Я вот побывала у нее, навестила, а теперь уезжаю и хочу напоследок поблагодарить и проститься.

Голос медсестры Хелены опускается тоном ниже и звучит чуть более задушевно.

— Вот как. Да, тогда жалко, конечно, что Кристина вышла... Понимаете, ее вызвали в приют.

— Тогда вы, может, передадите ей привет и скажете, что я звонила? И что я ей перезвоню уже из Стокгольма.

— Обязательно.

Маргарета уже собирается закончить разговор, когда вспоминает:

— А Хубертссон тоже работает у вас? Он на месте?

Сестра Хелена покашливает.

— Вообще-то да, но сейчас, к сожалению, он не может подойти к телефону.

— Тогда вас не затруднит передать привет и ему? Мы много лет не виделись, но думаю, он меня помнит. Я — Маргарета. Кристинина младшая сестра.

Хелена явно заинтересовалась.

— Так вы с Кристиной знали Хубертссона еще раньше?

Маргарета улыбается. Очень характерно и для Кристины, и для Хубертссона — скрыть от всех в поликлинике, что они давно знакомы. Но если Маргарете представился случай нарушить эту пустяковую тайну, то она сделает это с удовольствием.

— Конечно. Он несколько лет жил у нас в доме...

— Подумать только, — удивляется Хелена.

Маргарета, как было велено, прячет ключ от кухонной двери в Кристининой ракушке и выходит на улицу, предпочитая дождаться такси вне дома — на тот случай, если ненароком объявится его хозяйка.

Рехнувшаяся. Полоумная. Абсолютно сумасшедшая.

Пожалуй, Биргитта никакого дерьма ей на стол не подбрасывала. Может, и подшивку рецептов не крала... И вообще у нее определенно не хватит ни денег, ни воли, ни решимости провести столь хитроумную операцию, жертвой которой стала Маргарета. А у Кристины — хватит.

Она, должно быть, потратила кучу времени на эту милую шутку. Сперва ей надо было как-то заполучить информацию о том, что Маргарета едет в Гётеборг, потом она должна была приехать туда, чтобы за ней проследить. А позже, когда Маргарета остановилась у «Золотой выдры» выпить кофе и полюбоваться видом, она залезла под машину и раскурочила глушак...

На этой мысли она запнулась и растерянно рассмеялась вполголоса. Правда смешно! Представить только — Кристина в своем мохнатом манто и тщательно наглаженном шелковом шарфике от «Гермеса» ставит сумочку на асфальт парковки, ложится на живот, заползает под машину, там с трудом переворачивается на спину и ковыряется в железках под автомобильным днищем...

Полный бред. Такого не могло быть. Хотя бы потому, что Кристина в таком случае запачкала бы руки. А Кристина не выносит, когда у нее грязные руки. Ей плохо становится. В буквальном смысле. Ее рвет.

Наверное, это она сама, Маргарета, потихоньку сходит с ума.

Плевать. Все равно надо уезжать. И чем скорее, тем лучше.

Доверие. Открытость. Отзывчивость. Сочувствие. Уверенность. Надежность. Верность. Защищенность. Слова.

Возможно, в какой-нибудь другой вселенной они что-то и значат.

Если бы ей хватило здравого смысла в шестнадцать лет — да если бы вообще ей хватало здравого смысла, — такого бы никогда не случилось. Умей она подавлять и контролировать свою тревогу, умей помалкивать, не открой она дверь в ту злосчастную телефонную будку, все шло бы так, как было намечено.

Тетя Эллен и по сей день жила бы в своем доме в Мутале. Раз в неделю ей, наверное, нужна была бы помощь по дому, и кому к ней приходить, как не Биргитте. Потому что Биргитта конечно бы перебесилась и успокоилась: лет в девятнадцать она повстречала бы какого-нибудь Билла, или Лейфа, или там Кеннета, какого-нибудь положительного рабочего-станочника, или автомеханика, или строителя. И, родив ему двоих детей — мальчиков, конечно, другого варианта в Биргиттином случае и вообразить невозможно, — она бы уже могла не возвращаться на фабрику. Посидела бы несколько лет дома, в своей трехкомнатной квартире, утирала бы носы детям и варила им кашу, оплакивая свою маму и свои иллюзии, отдыхала бы и собиралась с силами, пока Билл, или Лейф, или Кеннет, работая сверхурочно, накопил бы денег на первый взнос за маленький домик, о котором они мечтали. А когда переедут в домик, Биргитта возьмет надомную работу — почасовую, разумеется, — чтобы хватило на ренту и амортизационные платежи. Ее спина бы распрямилась, весь давний стыд забылся, и она разъезжала бы на велосипеде по улицам Муталы со спокойной улыбкой, как когда-то Тетя Эллен. Глядите, вот она едет с ветерком, Биргитта Фредрикссон (или какая там у нее будет фамилия), добропорядочная жена добропорядочного рабочего. Самый обычный человек.

И если временами Тетя Эллен прихварывала бы — ведь ей было бы уже за восемьдесят, — то Биргитта звонила бы своей старшей сестре Кристине. Врачу. И Кристина после рабочего дня садилась бы в свой автомобильчик и ехала к Тете Эллен, мерила бы ей давление, назначала лекарства и запрещала бы волноваться. Но после ее ухода Тетя Эллен, конечно, звонила бы Маргарете и с напускным возмущением ворчала: все равно она пойдет на годовое собрание пенсионеров, что бы там Кристина ни говорила! И Маргарета бы смеялась, охотно поддерживая эти крамольные порывы.

А на Рождество все собирались бы у Тети Эллен. Биргитта приходила бы со своим Биллом, или Лейфом, или Кеннетом и сыновьями, с двумя могучими парнями, у которых ладони широкие, как крышка сливного бачка, и смеющиеся глаза. Они бы обхватывали ручищами свою толстенькую маму и чуточку тискали, они звали бы Тетю Эллен бабушкой и ошарашивали бы ее своими рассказами, со всякими мудреными техническими словечками, о своей мастерской, где они надежно обеспечены постоянной работой. Потому что Биргиттины мальчики должны надежно устроиться в жизни, должны иметь образование и не бояться нынешней безработицы, ведь в мастерской без них обоих просто не обойтись.

И в точности, как в былые времена, для молодежи в столовой у Тети Эллен будет накрыт отдельный стол, и за этим столом по одну сторону сядут Биргиттины мальчишки, по другую — Кристинины девочки — Оса и Туве, разумеется, потому что хоть Кристинин профессор и не подарок, но Маргарета ни за что не выкинет в своих мечтах ни его, ни его детей из Кристининой жизни — да, ее девочки по другую. А в торце останется место для пятого. Для ее ребенка.