Искушение сирены - Тесса Дэр

Грей неловко обнял брата. Джосс похлопал его по спине и крепко прижал к себе.

— К чему все эти разговоры о смерти? — спросил Джосс. Глаза его увлажнились, но на губах играла улыбка. — Мы и раньше обманывали смерть. Думаю, у каждого из нас впереди целая жизнь. Возможно, у мистера Уилсона будут какие-нибудь соображения. Или Бел сотворит чудо.

— Может быть.

Грей тяжело вздохнул, сел на пол и, прислонившись к стене, устало вытянул ноги.

Джосс сел рядом с ним.

— Я серьезно, Грей. Хватит рассуждать о виселице и благородных жертвах.

«Ладно, — подумал Грей, — говорить об этом я больше не буду».

— Позволь себе немного оптимизма. Ты должен выжить не только ради меня, Бел и Джейкоба. Где-то там хорошенькая мисс, у которой сердце разорвется, если тебя повесят.

— По всему свету есть красивые женщины, которые будут убиты горем, если меня повесят, — холодно произнес Грей. — Но та единственная, которая мне небезразлична, ушла.

— Ты этого не знаешь.

— Она действительно ушла. А ведь утверждала, что любит меня. Каким я был дураком, что поверил ей!

— Разве в это так трудно поверить? — Джосс слегка подтолкнул брата локтем. — И, похоже, она не единственная.

— Ты еще больший глупец, — проворчал Грей.

Он прислонился головой к каменной стене и уставился в единственное окно камеры. Полоски яркого неба подмигивали ему из-за ржавых решеток. Глазам было больно смотреть, но этот дискомфорт был предпочтительнее темноты.

— Влюбиться, именно теперь… и это после того, как я успешно уходил от этого всю свою жизнь.

— Уходил от этого? Напротив, думаю, ты именно в поисках этого рыскал по всему земному шару.

Минуту Грей обдумывал услышанное. Черт возьми, как ему не нравилось, когда Джосс оказывался прав!

Да, она точно уехала. И он знал, что ему необходимо сделать сегодня. И было бы тяжелее, если бы она осталась. И все же, как обычно, он пожалел о том, что осталось несделанным и невысказанным.

— Я ни разу не сказал ей, что люблю ее. Какой же я идиот! Неудивительно, что она уехала. Я хочу сказать, что я выказывал ей свою любовь самыми разными способами, но ни разу не произнес этих слов.

— Разве их так трудно произнести?

— Да, но… Я не знаю. Наверное, не так уж и трудно. — Грей покачал головой. — Понимаешь, у пятнадцатилетнего мальчишки хватило смелости сказать перед всем экипажем то, что я не осмелился прошептать в темноте. Из него получится отличный офицер, из этого Дейви Линнета. Он уже сейчас больше мужчина, чем мы с тобой.

Джосс фыркнул:

— Говори за себя.

Хохот вырвался из груди Грея. Господи, как ему жаль расставаться с Джоссом! Ему остается лишь надеяться, что однажды его брат простит его за то, что он предаст его веру в последний раз.

— Джосс, — Грей сглотнул комок, поднимающийся в горле, — я тебя люблю. Что бы ни случилось, я хочу, чтобы ты знал это.

Джосс оперся локтем о плечо Грея.

— Рад это слышать. Но я это знаю и в душе никогда в этом не сомневался. Полагаю, и она знает, что ты ее любишь. У тебя еще будет возможность сказать ей эти слова.

Грей потер виски. Что он мог ответить? Ему оставалось жить лишь несколько дней в этом мире, и не было никакой надежды увидеть ее в следующем. Но он должен поддерживать иллюзию оптимизма ради Джосса.

— Предположим, я все-таки найду ее. И что будет? Я скажу ей, что люблю ее, а она все равно уйдет?

— Не знаю, что и ответить тебе на это. В любви нет никаких гарантий. Мне, как никому другому, известно, как быстро все может закончиться.

Грей поморщился, понимая, что Джосс имеет в виду Мару.

Джосс некоторое время молчал, затем тихо продолжил:

— Возможно, тебе не удастся удержать ее навсегда. Но не думаю, что ты будешь жалеть о том, что пытался это сделать. Я не жалею.

Грей почувствовал, как слезы горят в уголках его глаз. Он фыркнул и быстро отвел глаза, пытаясь придумать, что бы сказать такое остроумное и легкомысленное. Но тут Джосс заговорил снова:

— Она любит тебя, Грей. Мы выпутаемся из этой истории, а когда сделаем это, — я готов поставить сто соверенов к одному, что выпутаемся, — София будет ждать тебя там.

— София? — Грей удивленно раскрыл глаза. — Ее зовут София?

Джосс хохотнул:

— Я так и думал. Ты не знал.

— Но ты-то откуда знаешь? — Грей почесал затылок. — Когда ты узнал ее имя?

Джосс с невозмутимым видом пожал плечами:

— Вчера, уж не помню точно когда. — Он рассмеялся, видя, что Грей молчит с недоуменным видом. — Когда ты штаны стянул, чтобы помочиться. Оно нарисовано у тебя на заднице.

— Нас приветствовали с «Афродиты», и мы подошли. Убрали лишние паруса, приготовились поговорить. Мерзавцы сделали так, что мы оказались именно в том месте, где они рассчитывали. И прежде чем мой офицер успел назвать порт нашего назначения, он, — Мэллори пальцем указал на Грея через зал судебных заседаний, — снес нашу грот-мачту. Взгляните на наш корабль, и найдете достаточно доказательств моим словам.

Судья Фицхью кивнул с серьезным видом:

— Продолжайте.

Зубы у Грея сжимались, словно жернова. При таком темпе не понадобится повешения. Его скорее убьют усилия сдерживать свой язык, когда прямо в лицо ему говорят такую наглую и грубую ложь.

Но он должен сохранять спокойствие. Будет ли он болтаться на веревке или взорвется от непереносимого возмущения — результат будет один. Все закончится здесь. Здесь, в этой душной комнате с потрепанной обшивкой и запахом гнили. В этой самой комнате, где его столько раз награждали за то, что он грабил незадачливых торговцев, которым выпал несчастливый жребий оказаться на пути у «Афродиты». В этой комнате он заложил свою душу. И была какая-то странная справедливость в том, что здесь теперь будет заложена и его жизнь.

— Он поднялся на борт «Кестрела», — продолжал Мэллори, с усмешкой смотря на Грея. Грей сжал кулаки. — Он и его люди. Они меня связали, взяли под свой контроль корабль и захватили мой груз.

Фицхью поднял брови:

— И все это без какой-либо провокации с вашей стороны?

— Без какой-либо.

Грей сжал кулаки так, что затрещали суставы. Позади раздались громкие протестующие крики матросов с «Афродиты» и «Кестрела». Грей бросил суровый взгляд через плечо, и крики стихли.

Сидящий рядом с ним Джосс слегка подтолкнул локтем мистера Уилсона.

— Лжет, мерзавец. Спросите его про шторм, — прошептал он, — про пожар, про ром.

— Не надо. — Грей прочистил горло. — Он будет лишь плести ложь за ложью. А этот суд не заинтересован в том, чтобы установить истину. Не больше, чем когда мы привозили сюда захваченные корабли. Судей в этом суде интересуют только призы.