Ликвидатор. Тени прошлого - Александр Пономарев

– Не плачь, Настёна. Понимаю, тяжело, но это был единственно правильный вариант. Ты лучше скажи: как мальцов из лап извергов освободила и почему они к тебе как к мамке льнут?

Настя шмыгнула, провела ладошкой под носиком, отстранилась от меня. Я не стал настаивать, убрал руку с её плеча и чуть отодвинулся, чтобы не смущать девушку. «Вдруг подумает, что я подкатываю к ней с грязными мыслями. Женщины в Зоне – ба-альшой дефицит. За всё время, что я здесь нахожусь, Настюха первая, кого из их племени встретил. Может, она вообще тут единственная девушка. Тогда я просто обязан её защитить», – думал я. «Ага, если завтра ласты не склеишь», – ввернул с ехидцей внутренний голос. Я сразу помрачнел и ещё дальше отодвинулся от дивчины.

Настя то ли не заметила, то ли сделала вид, а просто провела кончиками пальцев под глазами, вытирая слёзы, и глубоко вздохнула.

– После расстрела родителей…

– Мутантов, – твёрдо сказал Драгин.

Настя поджала губы, тряхнула головой и выдавила:

– Хорошо, мутантов. Мы ушли из школы и стали прятаться в подвалах домов. С пропитанием у нас не было проблем: охота на кабанчиков обеспечивала мясом в любом районе города. Правда, мы старались запасаться едой рано утром или вечером – днём в городе бродили чужаки. Как-то раз мы со старшими ребятами ушли далеко от пристанища, а когда вернулись, возле нашего убежища опять хозяйничали чёрные. Они хватали всех подряд, забрасывали в машины, а тех, кто сопротивлялся, били и грузили в бессознательном состоянии. Забрали всех, даже малышей, никого не оставили. Нам удалось выследить, куда их увезли, получилось пробраться на станцию, а вот в лабораторию не попали, заметили нас. Мальчишек всех постреляли – они до последнего на себя внимание отвлекали, спасали меня.

Настин голос задрожал, она снова всхлипнула, закусила губу. Слёзы текли по щекам, она не вытирала солёную влагу, и капли дрожали на подбородке крохотными бриллиантами.

– Извините. – Она шмыгнула носом, достала скомканный платок – тот самый, которым приводила в порядок мутантов, – вытерла лицо и негромко высморкалась. – Больше не буду.

– Ничего, девочка, ты, это, если хочешь – поплачь, хуже не будет, – прогудел Драгин.

Настя помотала головой:

– Нет! Я боец, а не кисейная барышня! Вы не смотрите, что я девчонка. Если надо – без сожаления убью.

– Мы уж поняли, – я кивнул на арбалет (заряженный самопал лежал под рукой у амазонки). – Дальше-то что было?

– Меня гоняли по станции, стреляя под ноги, и гоготали, когда я прыгала как заяц, потом загнали в какой-то склад. Я забилась в угол за стеллажи, приготовилась дорого продать свою жизнь, но эти сволочи и не думали нападать: бросили гранату со слезоточивым газом, а когда я, кашляя и пуская пузыри из носа, выползла на середину бетонной коробки, всадили мне дротик в шею. Очнулась я за решёткой. Голова болела ужасно, подташнивало и хотелось пить. Возле толстых, в два пальца, прутьев стояла миска с водой, так я к ней на четвереньках приползла и пила, как собака. Потом осмотрелась. Тусклые лампочки в длинном коридоре еле светили под потолком, но мне и этого хватило, чтобы разглядеть ряд одинаковых клеток с той стороны узкого прохода. Многие из них пустовали, в некоторых было по одному человеку, в других – по двое-трое, а в одной я вообще пятерых насчитала. Все из нашей общины. Не знаю, сколько я в этой тюрьме пробыла, недели полторы, наверное, если по кормёжкам считать. За это время за мной никто не приходил. Других пленников брали – и не раз, только обратно никто из них не возвращался.

Карлики устали сидеть на месте и расшалились. Настя достала из кармана комбинезона скрученную из тряпок маленькую куклу. Малыши схватили игрушку и стали увлечённо строить для неё дом из кирпичных обломков. Настёна несколько секунд смотрела на них с неподдельной любовью, а потом вернулась к рассказу.

– Однажды охранник дверь открыл и говорит: «Выходи». А у самого глаза стеклянные, и смотрит он куда-то мимо меня. Я бочком-бочком рядом с ним прошмыгнула, стою как дура и не знаю, что делать. А он руку к выходу протянул: туда, мол, иди – и снова замер оловянным солдатиком. Я к дверям. Наши в клетках за прутья схватились. Одни кричат: «Выпусти нас». Другие: «Сама спасайся». Я бы и рада всех освободить, да где ключи возьмёшь и как потом с этой оравой на волю выбираться?

В общем, выскочила из каземата и по коридору в соседнее помещение попала. А там – стол такой большой, полукругом, весь кнопками и рычажками утыканный, перед ним – вся стена в экранах, и на каждом картинки разные показывают: клетки с пленниками, лаборатории, помещения с машинами и без, узкие коридоры с трубами вдоль стен и под потолком, корпуса энергоблоков, подходы к зданиям.

Любопытно мне до чёртиков стало. Я к столу подошла, смотрю, а там сбоку несколько рядов кнопок в зелёный цвет выкрашены, и на каждой свой номер стоит. Я на первую нажала, и на экране у клетки под номером один двери открылись. Правда, пустая она была, оттуда трёх мальчишек за день до этого забрали. Хотела узников освободить, да за дверью голоса послышались, только и успела, что в щель между шкафами забиться.

Кто пришёл – не видела: они где-то в стороне стояли, а я выглянуть побоялась. Судя по голосам, двое их было. Один всё спрашивал, сколько осталось заготовок, как идёт процесс и надо ли чем помочь. Второй ему подробно всё объяснял, обстоятельно, а потом они в тюрьму к пленникам отправились. Я не стала больше судьбу испытывать, подождала немного и выскользнула за дверь.

– А как ты со станции-то выбралась? Неужели тебя не видели? – в голосе Драгина сквозило неподдельное удивление. Я тоже, мягко сказать, офигевал. Слишком ладно всё у девахи получалось – как в дешёвом кино или бульварной книжке, где у героя дела идут как по маслу: патроны не кончаются, враги – придурки конченые – мажут по-страшному и вообще ведут себя неадекватно.

– Меня как будто вёл кто-то, – сказала Настя с сомнением. – Предупреждал заранее об опасности, что ли, говорил, куда и когда спрятаться, помогал по территории ЧАЭС пройти. Сама не раз видела, когда за углом или за штабелями ящиков пряталась, как чёрные, словно по команде, от меня отворачивались. Вот только что смотрел в мою сторону или шагал к моему укрытию, а потом – рраз! – она рубанула узкой ладошкой по воздуху – и потопал в другом направлении. Снайперы с крыш тоже не досаждали, да я и старалась передвигаться в тени зданий или пряталась за контейнерами. А выбралась по трубам, вернее, в трубе через забор. Я, когда увидела, как они от здания к зданию идут, а оттуда за ограду уходят, решила: вот он, путь на волю. Забралась по стреле экскаватора на крышу контейнера, с неё на пожарную лестницу корпуса запрыгнула, поднялась немного и соскочила на трубу. Метров двадцать пробежала, вижу: дыра – ну я и залезла в неё.

– Рисковая, – осуждающе покачал головой Драгин. – А если б ты застряла в этой трубе или в аномалию – капкан, по-вашему, – вляпалась?

– Не застряла бы и не вляпалась. – Настя надула губы. – Я же знала, что внутри безопасно и разрыв в трубе за территорией станции был.