Радио Свобода как литературный проект. Социокультурный феномен зарубежного радиовещания - Анна Сергеевна Колчина

Я, безусловно, считаю РС социокультурным феноменом в современном пространстве. В силу своей уникальности, в силу того, что это радио с большой культурной традицией, что это писательское радио, что это радио, независимое от российских властей. В силу влияния, которое оно из-за всего этого оказывает»[645].

У Александра Иличевского есть эссе, которые зарождались во время работы на радио: «Есть у меня рассказ “Двенадцатое апреля” (из сборника «Пение известняка». М., 2008), там фигурирует Юрий Алексеевич Гагарин. И, собственно, вот этот рассказ родился у меня из наших обсуждений, из нашей интернет-дискуссии по поводу этого первого полета человека в космос. Это было в преддверии 12 апреля, когда мы готовили материалы на эту тему. На наш сайт написала Ольга Эдельман, и в процессе обсуждения этого эссе у меня возникла идея рассказа…»[646].

Любая программа Виктора Ерофеева пригодна и для бессрочных повторений в эфире, и для изучения исследователями современной истории культуры и литературы. Здесь представлены некоторые темы программ «Энциклопедия русской души», которые поддерживают и продолжают культурологическую, и, в частности, литературную, направленность вещания РС: «Надо ли запрещать социалистический реализм сегодня» (от 22.03.2006); «Куда делась интеллигенция» (от 17.03.2007); «Политика и культура» (от 12.05.2007); «Литература и революция» (от 02.08.2008); «Россия глазами писателей» (от 08.11.2008); «Народ и интеллигенция» (от 24.01.2009); «Искусство и современность» (от 04.04.2009); «Литературная критика» (от 18.04.2009); «Василий Аксенов» (от 15.08.2009) и многие другие[647].

Программа Виктора Шендеровича «Все свободны» выходила в эфир шесть лет. Свои эфиры на РС вспоминает Шендерович: «Были эфиры ровные, были конфликтные… Гости – люди, большая часть из которых знали во многом больше меня. Они могли быть антропологами, представителями разных религий, социологами. Было у меня в программе несколько гениев. Была Людмила Петрушевская (она пела)[648], были Юрий Норштейн, Юрий Левада. Были сложные эфиры – вспоминаю эфиры с Ильей Кабаковым и Андреем Битовым. Самый интересный и трудный эфир был с Софико Чиаурели[649]. Был интересный эфир с Резо Габриадзе[650], потому что он гений, он не отвечает прямо, а отвечает ассоциативно. Я вынужден был восстанавливать ход его мыслей и объяснять в прямом эфире. Это гений, существующий по своим парадоксальным законам… Мне всегда были интересны эфиры с пожилыми людьми – интересна плотность времен…»[651].

Заключение

Несмотря на информационные и идеологические барьеры, на драматические судьбы писателей-эмигрантов, восприятие образа РС как вражеского радио в СССР в течение многих лет, радиостанция выполнила культурную миссию – способствовала сохранению литературного наследия писателей XX века и развитию современного литературного процесса, создавая при этом уникальную редакционную среду.

После окончания Второй мировой войны вместо «укрепления своих отношений бывшие союзники по антигитлеровской коалиции вступают в период холодной войны, информационной»[652]. На Западе создаются радиостанции, вещающие на Советский Союз: Би-би-си, «Голос Америки», «Немецкая волна», а также Радио Свобода (Освобождение), сотрудниками которой на протяжении многих лет были эмигранты.

РС – единственная радиостанция, которую в СССР глушили беспрерывно вплоть до 1988 года. «Специальные генераторы помех безустанно наполняли эфир. РС – радиостанция “бывших” советских людей, “изменников родины”, считалась наиболее вредоносной, поскольку не сковывала себя государственной принадлежностью. Светлана Аллилуева и Абдурахман Авторханов, Александр Солженицын приходили к нам в дом по волнам Свободы», – писал Георгий Кузнецов[653].

Радио изначально сложилось как писательское радио, имело отличную от других иностранных радиостанций концепцию. На РС не было ведущего языка, с которого национальные службы делали бы свои переводы, в отличие от «Голоса Америки», где для всех преподносилась единая информация. То, что РС удавалось очень точно улавливать интересы слушателей, происходило благодаря неоценимому вкладу эмигрантов третьей волны, принесших свежее видение советской жизни, утраченное сотрудниками из ранней эмиграции.

Радио для эмигрантов стало не только формой литературной жизни (как и работа в журналах и альманахах) – оно помогло объединить разбросанных по миру людей в союз, противопоставленный официальной советской литературе.

Литературное вещание РС можно считать не только частью истории радио, но и звуковым отражением полувековой истории XX века. Программы и рубрики РС стали одной из форм искусства звукового отражения действительности, демонстрируя жанровое разнообразие, использование звуковых средств выразительности, характерных для радиоискусства.

Будучи своеобразным летописцем русской литературной жизни второй половины XX века вне метрополии (которая протекала в том числе в редакции Русской службы), РС сохраняло наследие писателей русского зарубежья. Предоставляя свой микрофон писателям в изгнании, РС также способствовало самореализации эмигрантов на Западе.

Эфир РС отражает отношение эмигрантов к происходящему на родине, раскрываются их общественно-политические и философские позиции, выявляются идеология и взгляды на литературу. Работая в необычном для себе пространстве радиоэфира, писатели по-своему восприняли его и сумели к нему приспособиться. Американская администрация РС не вмешивалась в то, что говорили на РС русские писатели, которые сами выбирали темы передач и подавали информацию, руководствуясь своими взглядами и вкусом.

Если суждения сотрудников РС были схожими, это говорит не о цензуре на радио, а скорее о близости их мировоззрений.

Слушатели настраивалась на волну РС из-за интереса к неизданным в СССР книгам. Это были книги, запрещенные в СССР, создававшиеся до и после революции авторами, живущими в метрополии, а также произведения писателей русского зарубежья – литература, ушедшая в изгнание, разделенная политическими и государственными границами, которую долгие годы в Советском Союзе не могли не только изучать, но и признавать за существующую. Изначально не предназначавшиеся для вещания в эфире литературные произведения русскоязычных писателей доставлялись аудитории при помощи радио, нередко авторы сами читали свои произведения у микрофона.

Характерной особенностью эфира РС начиная с конца 1950-х и до конца 1980-х годов было чтение важнейших публицистических, мемуарных и художественных произведений XX века, запрещенных в СССР.

Трансформация роли писателей у микрофона в 1990–2000-е годы связана не только с изменившимися идеологическими установками, но и с условиями работы: современные авторы РС не эмигранты, они не используют эфир для трансляции своего литературного творчества, но бережно относятся к нормам русского языка, сохраняют характерную для РС интеллигентную интонацию, верны избранной социокультурной линии. Социокультурный феномен РС как уникального радио раскрывается еще и в том, что на РС всегда была важна преемственность писательских традиций. Она сохранялась благодаря взаимосвязям авторов разных поколений.

Сравнивая программы Русской службы РС доперестроечного и постперестроечного периодов, можно отметить, что в вещании произошли серьезные изменения. На протяжении 1950–1980-х годов прослеживается тесная связь литературной деятельности писателей с их работой в эфире. В начале 1990-х годов авторы, долгие годы выступавшие по РС и читавшие свои книги перед микрофоном с надеждой быть услышанными своей аудиторией и без надежды увидеть свои произведения изданными в СССР, наконец-то были напечатаны в новой России.

Начало 1990-х годов