Большой шеф Красной капеллы - Валентин Томин

...Жена Камиля (Каменецкого). Получила во Франции пенсию за мужа. Дети Драйи тоже получают пенсии. Получают все родственники всех участников группы Красной капеллы, погибшие во время войны.

За всеми ими признано право на получение пенсий как борцы против фашизма. Они получили полное признание во Франции.

Несколько слов о возвращении в Москву. Когда прилетели в Каир, нам сказали, что надо некоторое время переждать с дальнейшим полетом. Пригласили посетить совпосольство. Радо говорит: «Я не пойду». — «Почему?» — «Я лучше по городу погуляю, посмотрю...»

Позже он спрашивает: «Ну как там было?» — «Все в порядке», — говорю. «Кто вас там встретил?» — «Вероятно, военный атташе». Потом стал расспрашивать — был ли я раньше в этих краях. «Бывал», — говорю. Он спросил: «Ну, а иностранец мог бы здесь задержаться?» — «Ну, если иностранец разведчик, то мог бы задержаться, если хороший паспорт, если есть деньги». А Радо говорит будто не о себе. Только вижу, что ведет он себя странно и после обеда куда-то исчез. Денег у нас на руках почти не было. Вечером появился. Он жил в гостинице в комнате с кем-то из нашей группы, возвращавшейся в Москву. Под вечер он говорит: «Я пойду пройдусь немного». А утром в пять часов мы должны были улетать. Руководитель еще сказал ему: «В десять вечера все должны быть на месте». Утром встали, все в сборе, Радо нет. Начали разыскивать — нет. Но опасались, что с ним что-то приключилось. В то время пойти одному в старый город было опасно.

В тот день самолет не улетел в пять часов. Поднялись позже, часов в восемь. Пришлось лететь без него. Прилетели в Тегеран. Пошли в посольство, я связался с военным атташе. Сказал, кто я, сообщил, что произошло. Он ответил — слыхал. Он спрашивает — а вы знаете, кто это такой.

— Нет, но думаю, что это кто-то из Швейцарии.

Он отвечает:

— Да. Что произошло?

— Вероятно, боялся возвращаться, — ответил я.

В Тегеране начал психовать Фут. Он сказал мне:

— Что теперь будет, как могу я доказать, в Москве, что я невиновен. Без Радо мне не поверят.

Он страшно психовал.

В Тегеране провели два дня. Была нелетная погода.

Радо не нашелся. Из Каира сообщили, что его нет. Прилетели в Баку. Там уже был кто-то из Разведупра. Начал у меня и других узнавать, как и что случилось. Я рассказал о том, что товарищи из ГРУ еще не знали — был 45-й г. Сказал, что гестапо предпринимало попытки выйти на него, но что в руках гестапо он не был. В провале, который там произошел, меньше всего можно винить Радо. Гестаповцам не повезло в том отношении, что для ликвидации группы Радо они привлекли швейцарскую полицию. А по их мнению, швейцарская полиция не была заинтересована в том, чтобы довести дело до разгрома группы. Об этом мне еще говорил Паннвиц.

Нам удалось предотвратить отправку в Швейцарию гестаповского агента под видом нашего радиста. Об этом товарищи из Центра еще не знали. Они хотели послать этого радиста под видом Лянуар. Дело в том, что у меня была шифровальщица из Бельгии, которую я переправил в Париж. Она шифровала для Соколов, потом, когда возникла угроза арестов, отправил ее в Марсель, где она должна была работать с Кентом. Но т. к. Кент не работал, то и она ничего не делала. Когда возникла угроза арестов в Марселе, отправил ее в деревушку недалеко от Клермон Феран. Там и прожила она до конца войны. Ее звали Вера Аккерман. Кличка — Лянуар (черная). Она была красавица, ее рисовали известные художники. Была женой члена интербригады. Была приятельницей Шпрингера.

Гестапо решило под видом нашего работника отправить в швейцарскую группу своего агента, решили сделать это под видом отправки Веры Аккерман. Намеревались получить шифры. Подбирали подставное лицо. Кент сказал в гестапо, что Вера должна находиться гдето во Франции. Об этом должен знать я. Гиринг тогда пришел ко мне и говорит:

— Вы забрали перед арестами в Марселе Веру Аккерман. Скажу откровенно — мы хотим под ее именем послать в Швейцарию своего человека. Нам надо либо арестовать настоящую Аккерман, или быть уверенными, что она ничего не скажет.

Я говорю:

— Если бы я вел с вами двойную игру, то сказал бы — отправляйте. Но сейчас я должен вам сказать другое — если отправите вашего человека, он провалится.

— Почему?

— Могу сказать, в чем дело. Когда была угроза арестов в марсельской группе, я убрал оттуда Аккерман, и теперь она находится в Швейцарии.

Гиринг просто сел:

— Как так, вы были заинтересованы отправить ее туда?

Я сказал:

— Давайте говорить как разведчики и как мужчины. Я не хотел, чтобы она попалась в ваши руки, а во-вторых, она была моей любовницей, и я хотел ее спасти.

Гиринг вернулся обратно к Кенту и рассказывает ему о нашем разговоре. Кент ничего не мог возразить. А на самом деле Вера была в это время во Франции. Она спаслась, прожила еще много лет и года три назад умерла от рака.

Таким образом удалось сорвать тогда планы гестапо забросить в Швейцарию своего агента. Потом им удалось послать туда своего человека, но они получили от меня такие советы, как это сделать, что их вскоре разоблачили.

Работа с Лесовым. При встрече я обрисовал ему сложность ситуации и посоветовал немедля исчезнуть. Он наотрез отказался это сделать. Сначала спросил — как со мной. Я рассказал. Это было после побега.

Связались с ним по партийной линии связи. В то время он работал в Сопротивлении. Решили, что он останется вместе со мной. Договорились относительно квартир, что надо менять и т. д. До освобождения Парижа Лесовой был фактически моим самым ближайшим сотрудником. Работа была очень опасной. Нужно было найти ряд лиц, чтобы их предупредить об опасности. Например, семья Капа. Его жена все еще находилась в Шато Бильерон в имении Максимовичей. К тому времени узнали о многом, немцы захватили имение и посадили туда Райхмана, который должен был наблюдать. Там была мать Максимовича и жена Каца Цесиль с детьми. После моего побега первые две-три недели ей опасность не угрожали. Если бы ее взяли, раскрылось бы, что со мной что-то произошло. Но терять времени было нельзя — через неделю-другую могли арестовать и ее, и детей. С Кацем я договорился, что семью его мы укроем в безопасном месте. С помощью Лесового мы связались с женой Каца, она приехала в Париж. Она знала об аресте мужа и моем аресте. Знала и о роли Райхмана, должна была вести себя очень осторожно. Встретились с ней в Париже и условились, что перевезем ее в Париж с детьми, детей устроим в окрестностях Парижа, а сама она пойдет работать прислугой в одну французскую семью. Она тоже включилась в нашу работу.

Надо было предупредить и других товарищей, например, жену Жиро. Он был арестован, а его жена Люси находилась во Франции. Сам Жиро был нашим связистом, должен был быть радистом, старый член Компартии Франции, был в Испании. В Испании был ранен, прихрамывал. С его помощью мне удалось спасти группу испанцев. Перед моим арестом Люси угрожала опасность ареста, и ее тоже нужно было предупредить и спасти. Вообще речь шла примерно о двадцати людях, которых нужно было спасти от гестапо. Занимался этим главным образом Лесовой. Он подготавливал через кого можно связаться с этими людьми и проводил предварительную работу.