Темный рай - Тэми Хоуг

— И поделом.

— Да черт тебя побери, Рафферти, прекрати! — сверкнула глазами Мэри и что было сил ухватила Джея Ди за рукав, заставив его повернуться к себе лицом. — Перестань притворяться, что тебе ни до кого и ни до чего нет дела, кроме этого ранчо.

— Так оно и есть! — прорычал Джей Ди.

— Это — ложь, и ты это знаешь! Если бы ты был такой сволочью, ты бы не содержал столетнее ранчо и дядю, свихнувшегося двадцать лет назад.

— Это — обязанности.

— Это — забота. Что одно и то же. И еще ты заботишься об Уилле.

— Откуда, черт возьми, ты знаешь о том, что я чувствую, а чего не чувствую? — взорвался Рафферти с такой яростью, что Мэри пришлось сдержать свою горячность. — Думаешь, что, переспав со мной, стала большим специалистом? Черт, да если бы я знал, что ты станешь такой головной болью, я бы и штаны не стал расстегивать!

Рафферти снова двинулся к загонам, где полдюжины лошадей собралось у ограды и смотрело на них с интересом, навострив уши. Мэри, трижды кляня себя, пустилась за мрачным как туча Джеем Ди.

— Знаешь, а я ведь могу сказать то же самое, — заметила она. — Тебе никогда не взять приз на состязаниях по обаянию, а я, уж будь уверен, приехала в Монтану не за тем, чтобы вляпаться в самый центр семейных разборок.

— Так отвали.

— Слишком поздно притворяться, что мы не знаем друг друга. — Мэри хотела сказать, что слишком поздно притворяться, что им друг на друга наплевать, но поняла, что в этом случае нарвется на зуботычину. А боли ей и без того хватало. — Я вот что тебе скажу: Уилл — твой единственный брат, Джей Ди. Да, он псих, но не безнадежный. Ему нужна помощь. Ты мог бы минут на десять сбросить маску крутого парня и проявить хоть капельку сочувствия. — Ты хочешь сочувствия? — фыркнул Рафферти. — Сходи к священнику. Я не представляюсь, Мэри Ли. Я такой, каким выгляжу. — Он широко развел руки. — Вот: в рукавах ничего не спрятано. Никаких магических зеркал. Считаешь меня «трудным случаем», и тебе это не нравится? Бесчувственный чурбан? Так иди поищи себе другого ковбоя для постельных забав. Тут их полно ошивается — парней на время. Черт, ты так обожаешь моего братца, что, может быть, лучше будешь спать с ним?

Мэри часто заморгала и отпрянула, словно получила пощечину. С Рафферти и это бы сталось. На глазах Мэри выступили слезы. Но она не позволила им упасть.

— Проклятие, да ты самый гнусный сукин сын из всех, что я знала!

— Не нравится — отвали. Никто не станет тебя удерживать, городская девчонка!

— Прекрасно, — прошептала Мэри; голос ее дрожал так сильно, что она не могла больше ничего вымолвить. Трясущейся рукой она откинула назад растрепавшиеся волосы. — Я ухожу. И можешь не утруждать себя новым визитом на ранчо Люси. Ты мне больше не нужен.

— Отлично. У меня есть занятия получше. Позовешь, когда надумаешь продавать ферму.

Борясь со слезами, Мэри двинулась к своему автомобилю, но тут же остановилась и, повернувшись к Рафферти, покачала головой:

— Ты слишком занят защитой своей собственности и даже не видишь, что теряешь при этом нечто действительно важное. Мне жаль тебя, Рафферти. У тебя останется только эта земля, и больше — ничего.

— Большего мне и не надо, — ответил Джей Ди, но Мэри уже отвернулась от него и направилась к «хонде», волоча ноги в кроссовках по грязи и камням двора.

Рафферти стоял и смотрел, как уезжает Мэри Ли. Она не может для него ничего значить. Джей Ди не позволит ей это. Она не останется в его жизни. Пройдет неделя, ну две, Мэри Ли надоест здешняя деревенская жизнь, и она вернется к себе, в Калифорнию, а он останется здесь, будет трудиться на ранчо и хранить свой образ жизни от вмешательства извне. Он никому не позволит вторгаться в свой внутренний мир.

Когда Рафферти повернулся к загону, в голове у нег неожиданно зазвенело слово «мученик». Джей Ди сплюнул в грязь, перелез между брусьев ограды в загон и принялся ловить лошадь.

* * *

Как она умудрилась по дороге со «Старз-энд-Барз» не врезаться ни в одно дерево, навсегда осталось для Мэри загадкой. Чудо! Если только такие вещи существуют. Злая и оскорбленная выше всякой меры, она выскочила из «хонды» и направилась в конюшню. Нетерпение заставило eе перейти на бег трусцой: Мэри пробежала через темное помещение и выскочила через боковую дверь в загон. Клайд поднял морду и, не переставая жевать, уставился на нее Она, не останавливаясь, пронеслась мимо него, миновал; загон с ламами и выскочила за ворота, оставив их открытыми нараспашку. Мэри бежала по пастбищу, пока ноге не начали заплетаться, а в легких не запылал настоящий пожар, после чего рухнула в высокую, густую траву и, распластавшись на земле, разрыдалась.

Мэри рыдала, пока не выплакала все слезы, после чего довольно долго лежала просто так. В небе сияло солнце — теплое и желтое, как расплавленное масло. Легкий ветерок шевелил траву, неся с собой запахи земли и луговых цветов.

Возможно, Джей Ди и прав, отдав свое сердце этой земле. Мэри могла бы поступить так же. Она чувствовала себя частичкой этого мира, питавшего ее своей красотой и силой. Перевернувшись на спину, Мэри уставилась взглядом в небо. Здесь оно и в самом деле было больше. Огромная ярко-голубая простыня, накрывшая бесконечный мир. В такие моменты, как этот, Мэри чувствовала себя здесь дома как ни в каком другом месте.

Лама, маленькая и пушистая, вытянув тоненькую шею, принялась с любопытством обнюхивать ее. Улыбнувшись, Мэри села и протянула руку, чтобы погладить шею теленка. От хвоста до плеч он был коричневой масти, грудь была снежно-белой, а мордочка — вся в коричневых пятнах, словно Господь, отвлеченный более насущными делами, вынужден был прервать свои малярные работы.

Все послеобеденное время Мэри провела с ламами, решительно отвергая назойливые мысли о проблемах ее жизни и той мешанине, в которую она превратилась. Когда же солнце стало скатываться на запад, за горы, Мэри вернулась в реальный мир людей и их проблем, а также загадок, чем еще следует кормить лам.

Джей Ди ехал верхом на желтой кобылке аптекаря вдоль русла ручья Маленькая Змейка. Лошадка шла очень неуверенно, чувствуя на своей спине непривычную тяжесть человеческого тела, и непрерывно прядала маленькими ушами. Она постоянно подавалась чуть-чуть вперед. Джей Ди машинально, стараясь не делать резких движений, подтягивал поводья, ровно настолько, чтобы не слишком травмировать ее нежные губы и в то же время приподнять морду кобылки на дюйм вверх.

Мысли Рафферти были заняты не работой, хотя и поездку свою он предпринял не ради удовольствия, но исключительно из-за кобылки. По его мнению, любое дело должно было приносить конкретный результат, иначе за него и браться не стоило.

А как насчет Мэри Ли?

Джей Ди поморщился и, приподнявшись, подался в седле назад, так как лошадь заартачилась на последнем спуске, перед тем как ступить на дно ручья. Жизнь вообще оборачивалась сплошной сделкой без выигрыша. Рафферти ничего не добился, пытаясь сколотить компанию соседей с целью выкупа «Летающего К». Он попытался созвониться с вице-президентом «Первого банка Монтаны» Роном Вейсом, но в ответ получил лишь соболезнования по поводу беспрецедентного проигрыша Уилла в «Маленькой преисподней». Брайс, должно быть, животик надорвал от смеха, потешаясь над тщетными попытками Джея Ди увести собственность у него из-под носа. Заполучив в свой лагерь Саманту, Брайс мог рассчитывать, что не за горами тот миг, когда он завладеет «Старз-энд-Барз». А теперь вот еще и Уилл уйдет, собственно говоря, уже ушел. Джей Ди видел, как брат выехал со двора на стареньком пикапе Такера с надписью «Мировой комбайн». Джей Ди всегда ждал, что Уилл наплюет на свой долг перед землей отцов и отправится на поиски более легкой жизни. И вот этот день настал, а он не испытывал ни облегчения, ни торжества, лишь пустоту в самой глубине души, В нем снова заговорило застарелое чувство вины.