Власть пса - Дон Уинслоу

Значит, и правда, парень пришел вкалывать, пришел учиться.

Кэллан обнаруживает, что ему нравится делать что-то своими руками.

Сначала у него будто обе руки левые, он чувствует себя олухом, неумехой, но потихоньку дело начинает ладиться. И Мак-Гвиган, видя, что Кэллан настроен серьезно, терпелив с ним. Не жалеет времени, обучая парня навыкам, показывая, что к чему, поручает ему мелкие поделки, пусть себе портит, пока не наберется мастерства.

Вечерами Кэллан возвращается домой уставшим.

Конец дня, он физически вымотан, у него все болит, и руки больше всего. Но на душе у него отлично. Он спокоен, не из-за чего дергаться, он ничего такого за весь день не сделал, из-за чего его мучили бы ночью кошмары.

Он перестает ошиваться по барам и пабам, где раньше они зависали с О'Бопом. Не ходит больше к Лиффи или в «Лэндмарк». Почти каждый день он сразу идет домой, они с Шивон быстро ужинают, смотрят телевизор и идут спать.

Как-то в плотницкой возникает О'Боп.

Стоит в дверях с глупым видом, но Кэллан даже не взглянул на него, он весь сосредоточен на шлифовке, и О'Боп, развернувшись, уходит. Мак-Гвиган думает, может, надо было что-то сказать, но что? Теперь Кэллан как бы его гарантия, и больше Мак-Гвигану нечего дергаться из-за парней с Вест-сайда, заходящих к нему.

Однако после работы Кэллан идет и разыскивает О'Бопа. Находит его на углу Одиннадцатой и Сорок третьей, и они вместе шагают к набережной.

— Пропади ты пропадом! — говорит О'Боп. — Что это такое было?

— Это я так сказал тебе, что моя работа — это моя работа.

— Я что, уже не могу забежать, сказать «привет»?

— Не тогда, когда я работаю.

— Мы что, больше уже не друзья?

— Мы друзья.

— Ну не знаю, — бурчит О'Боп. — Ты не появляешься, никто тебя нигде не видит. Мог бы заскочить иногда, опрокинули бы по пинте пива.

— Я больше не болтаюсь по барам.

О'Боп хохочет:

— Становишься настоящим, черт, бойскаутом, а?

— Смейся, если охота.

— Ага, и буду.

Они стоят, глядя на воду. Вечер сегодня холодный. Вода кажется черной и твердой.

— Да не надо мне твоих одолжений, — ворчит О'Боп. — С тобой все одно тоска зеленая с тех пор, как ты изображаешь из себя рабочий класс. Эдакий Джо с ланчем в корзинке. Просто люди тобой интересуются.

— Кто это?

— Люди.

— Персик?

— Слушай, нас припекло. Давят на нас. Ребята дергаются, как бы кто не начал болтать чего Большому жюри.

— Я ни с кем не болтаю.

— Ага, ты уж смотри, не болтай и дальше.

Кэллан хватает Стиви за отвороты зеленого пиджака:

— Ты что, Стиви, угрожаешь мне, что ли?

— Нет, что ты...

Уже даже чуть плаксиво.

— Стиви, ты не смей угрожать мне!

— Да я говорю просто... Ну понимаешь...

Кэллан отпускает его.

— Да понимаю я все.

Он понимает.

Гораздо труднее уйти, чем войти. Но он это делает. Он уходит, и с каждым днем все дальше и дальше. С каждым днем он приближается к тому, чтобы обрести новую жизнь. И эта новая жизнь ему нравится. Нравится вставать рано и идти на работу, тяжело работать, а потом возвращаться домой к Шивон. Обедать, рано ложиться спать, вставать и повторять все сызнова.

Им с Шивон чудесно вдвоем. Они даже поговаривают о том, чтобы пожениться.

И тут умирает Нил Демонти.

— Мне нужно пойти на похороны, — заявляет Кэллан.

— Зачем это? — недоумевает Шивон.

— Выказать уважение.

— Какому-то гангстеру?

Она кипит от злости. Она сердится и боится. Ведь он сражается со всеми старыми демонами своей жизни, а теперь как бы не ввязался снова в то, от чего упорно старался отделаться.

— Я на минуту, только появлюсь и вернусь.

— А как насчет уважения ко мне? — спрашивает она. — Как насчет уважения к нашим отношениям?

— Я их уважаю.

Шивон разводит руками.

Ему хочется объяснить ей, но не хочется пугать. Про то, что его отсутствие на похоронах могут истолковать неправильно. Что люди, которые уже подозревают его, станут подозревать еще больше. Они могут запаниковать, и тогда мало не покажется.

— Ты что, думаешь, мне охота идти?

— Наверное. Раз идешь.

— Ты не понимаешь.

— Вот именно.

Она уходит в спальню, хлопнув дверью, и он слышит щелчок замка. Кэллан подумывает, не вышибить ли дверь, но потом решает, что не стоит, он только изо всех сил шарахает кулаком об стенку и уходит.

Возле кладбища не найти местечка для парковки: тут собрались все гангстеры города, не говоря уже о местных, федеральных копах и копах штата. Один из них снимает Кэллана, когда тот проходит мимо, но Кэллану это по барабану.

Настроение у него сейчас такое — а пошли бы вы все куда подальше.

И у него болит рука.

— Неприятности в раю? — интересуется О'Боп, когда видит его руку.

— Иди на хрен!

— Вот оно! Нет, не получить тебе значка «За заслуги в этикете на похоронах».

Но тут О'Боп затыкается; по мрачному лицу Кэллана ясно видно: шутить тот не в настроении.

Похоже, что все до единого, кого Джулиани еще не упрятал в каталажку, здесь. Братья Коццо, стриженные наголо, в костюмах от дорогих портных. И Пиккони, и Сэмми Грилло, и Фрэнки Лоренцо, и Маленький Ник Коротти. Леонард Ди Марса и Сол Скэки... И весь клан Семьи Чимино, да вдобавок некоторые из Семьи Дженовезе — Барни Белломо и Дон Чирилло. И кое-кто из клана Луккезе — Тони Дакс и Малыш Аль. И оставшиеся от клана Коломбо после того, как Персика засадили отбывать срок, и даже некоторые из старых парней Бонанно — Санни Блэк и Левша Руджеро.

Все здесь, чтобы отдать последний долг Аньелло Демонти и попытаться разнюхать, как теперь повернется дело, когда он умер. Всем понятно, все зависит от того, кого Калабрезе поставит на пост помощника босса. Ведь теперь, когда есть вероятность, что Поли упрячут за решетку, новый помощник босса вскоре и станет главным боссом. Если Поли выберет Коццо, тогда в Семье будет мир. Но если кого-то другого... Тогда берегись. Потому все эти гангстеры и явились — разузнать, что к чему.

Все они тут.

За одним — самым главным — исключением.

Тут нет Большого Поли Калабрезе.

Персик просто не может этому поверить. Все ждут, когда подъедет длинный черный лимузин Калабрезе, чтобы могла начаться церковная служба, но машины нет. Вдова в ужасе и растерянности: что же теперь делать? И наконец Джонни Коццо берет на себя роль распорядителя.