Зачем дана вторая жизнь - Людмила Герасимова

— Конечно! — спохватилась Елена, принимая букет. — Я очень рада! Проходите, пожалуйста, в комнату.

— А это тебе от меня оберег! — протянул гость на чёрном шнурке миниатюрную фигурку коня из тёмного дерева.

— Садитесь, гости дорогие, за стол! Выбирайте себе места. Прошу без церемоний — у нас всё по-простому! — объявила Ирина Ивановна.

В этот момент по квартире разлилась нетерпеливая трель.

— На этот раз точно Настя! — уверенно заявила Лена и побежала к двери.

Подруга с визгом кинулась на шею имениннице, выкрикивая поздравление и пожелания, потом завертела её, рассматривая.

— Да ты, мать, красавица! Вот тебе за это презент! — вручила она коробку в подарочной бумаге. — Потом раскроешь.

— Спасибо, Настюха! Проходи к столу! Ты чуть не опоздала! — поторопила Лена. — Дай дверь закрою.

— Стой! — приказала подруга. — Не закрывай пока. Я не одна!

— Да-а-а?! — заулыбалась Елена. — Так зови своего друга. Знакомь скорей!

— Только пообещай не ругаться и не злиться! — загородила дверь Настя.

— Почему я должна злиться? — озадачилась Лена, и улыбка сползла с её губ. — Кто у тебя там?

Анастасия выглянула на площадку:

— Заходите!

В прихожую ребром вперёд вплыла большая рама, отчего хозяйке пришлось попятиться. Она удивлённо заморгала, увидев человека, который появился следом за огромным подарком. Это был Максим! Он поставил на пол картину и виновато взглянул на Елену. Именинница быстро пришла в себя.

— Хм! Где же розы? — съехидничала она.

— Так, Алён! Ты обещала! — напомнила Настя.

— Я разве что-то обещала? — удивилась она, не сводя глаз с гостя. — Что-то не помню! А это что такое? — кивнула она на картину. — Очередной шедевр? Очень интересно! Слышала, но не видела! Может, покажете, за что вам деньги платят?

— Да что это такое? Лена! — одёрнула Настя. — Перестань, пожалуйста! Хотя бы ради своего дня рождения. Максим поздравить тебя пришёл!

— А кто его звал? — не могла остановиться Елена, удивляясь своему раздражению.

— Нет, Максим! Не уходите! — остановила Настя шагнувшего к выходу гостя. — Если сегодня не решитесь, то это будет конец! Разверните картину!

Максим перевернул полотно изображением к Лене — она обомлела и, прислонившись к стене, пролепетала:

— Откуда он узнал?

— Так, подруга, это не мистика! Не волнуйся так! Это я рассказала Максиму один эпизод твоего сна, и он смог его изобразить! Кстати, я придумала картине название: «Летящая сквозь века»! Как тебе? Правда, здорово?!

— Что тут случилось? — вышла из комнаты Ирина Ивановна. — Настенька, что к столу не идёшь? О! Да у нас гость! Представьте мне молодого человека!

— Это Максим — хороший знакомый нашей именинницы! — заявила Настя.

— Да? Ленок? А почему ты мне ничего не рассказывала? — немного обиделась бабушка.

— Я сама об этом только что узнала!

— Да? — озадачилась Ирина Ивановна. — Ну да ладно. А сейчас все к столу! Блюда стынут, вино киснет! — легонько подталкивая девушек в спину, она приказала Максиму: — А вы, молодой человек, несите эту красоту в комнату — там освещение лучше!

За столом весело шутили, много смеялись, произносили тосты в честь именинницы, хвалили кулинарные способности Ирины Ивановны. Первым покинул праздник Бобров, сославшись на неотложные дела. Провожая его до двери, Лена сказала:

— Виталий Анатолич! Меня последнее время не покидало чувство, будто что-то не так в деле Вероники. Я долго размышляла, и вот что надумала, а вы проверьте. Абрикосов был тоже связан со Сверковым, хотя это тщательно скрывает. В убийстве Вероники всё-таки замешан Сверков, ведь он не боялся выпускать лже-Веронику в те места, где она могла встретиться с настоящей Пустаковой: он знал, что та не выйдет из больницы! Да и паспорт поддельный он бы не рискнул приобрести при живой Веронике. Её смерть была им запланирована: ведь у него уже была послушная копия гордячки, да и как иначе получил бы он перстень при живой Пустаковой?! Думаю, он нанял Абрикосова и дал адрес Вероники, будто там живёт Светлана. Таким образом, их цели совпали, и Абрикосов, кроме жажды мщения, испытывал ещё и жажду наживы.

— Возможно! — произнёс озадаченно следователь. — Проверим!

За ним вскоре ушёл и Волховский. Лена и Максим не заметили, как испарились и Настя с Алиной. Бабушка, закрыв за девчонками дверь, пошла в кухню мыть посуду, чтобы не мешать общаться внучке и симпатичному молодому человеку. Но её позвали в комнату. Максим попросил Ирину Ивановну сесть с ними за стол, вытащил из кармана зелёную бархатную коробочку и заговорил:

— Елена! Прекрасная! Я понял, что ты моя судьба, в ту минуту, когда вытащил тебя из лифта. Я пытался завоевать твоё сердце доступными мне способами, но всё было напрасно — я наталкивался только на колючки. Эту возможность быть сегодня рядом с тобой мне подарила хорошая девушка Настя. Не скрою, я боялся идти сюда, но решил: пан или пропал! Лена! Я при Ирине Ивановне хочу сказать, что люблю тебя! — Максим взглянул на смущённую девушку. — Я хочу тебя всегда видеть рядом с собой, я… — Максим подбирал слова, — хочу провести с тобой всю жизнь. Иными словами, будь моей женой!

Он протянул через стол растерянной избраннице коробочку. Она робко взяла её в руки, подняла крышку — в луче солнца сверкнул прозрачный камешек. Девушка надела на безымянный палец правой руки кольцо, полюбовалась им и вопросительно взглянула счастливыми глазами на бабушку.

— Ленок! Я правильно тебя поняла? — спросила Ирина Ивановна.

— Да! — выдохнула внучка.

Поздно ночью, когда опустела квартира, Елена в приливе счастья закружилась по комнате, упала на диван, раскинув руки, и закрыла глаза, вспоминая, как Максим, её Максим, признался в любви, как показывал им с бабушкой свою огромную светлую квартиру на пятом этаже, большую часть которой занимала мастерская; как она с восторгом рассматривала полотна на стенах, и теперь поняла, почему Корнеев — востребованный художник.

Именинница вспомнила о подарке Максима — картина отыскалась за столом, была поставлена на стул. Лена, попятившись, уселась на диван. Перед ней полная луна освещала призрачным светом деревья небольшой рощи и пологий берег широкой реки, уходила серебристой дорожкой по спокойной воде за горизонт, гладила нежным светом хрупкую фигурку девушки, прижавшуюся к холке летящей вдоль реки лошади. Это, без сомнения, была Радуня, и Лена, совершенно очарованная точностью передачи того сна, увиденного ею не так давно, просидела перед картиной почти до рассвета. Она не думала ни о чём — просто жила в другом измерении, много веков назад, слушала тихий плеск воды, перебиваемый мерным цоканьем копыт, щурила глаза от ветра, бьющего в лицо, чувствовала под собой тёплый круп лошади, из последних сил цеплялась за гладкую гриву, чтобы не упасть.