Верховные судороги - Кристофер Тейлор Бакли

Реакция Пеппер на требование отстраниться от участия в обсуждении дела, состояла в простом повторении (правда, безмолвном) ее связанного с «Суэйлом» замечания, доставившего ей столько неприятностей: «Поцелуйте меня в жопу». Другое дело, что на сей раз она к кнопке «Send» даже не притрагивалась. Вчера, проворочавшись в постели без сна до трех часов утра, она пришла к заключению, что имеет полное право изложить свое мнение по делу. И довольно об этом. Одно из преимуществ членства в Верховном суде как раз и состояло в том, что все вокруг могли рвать и метать, сколько душа попросит, она же объясняться или отчитываться ни перед кем не обязана. А тем временем препирательства продолжались.

— Ключевые слова, судья Готбаум, таковы: «после ее ратификации тремя четвертями законодательных собраний штатов», из чего следует, что критическим моментом является именно ратификация. Послевыборная регистрация хранителем архива есть формальный акт, никакого юридического значения не имеющий.

— Я прекрасно понимаю это, мистер Форкморган. Однако согласно документу 18 КСШ 106б, который вы сами упоминаете на двенадцатой странице, конгресс наделяет хранителя архива полномочиями, необходимыми для совершения последнего шага, который и придает поправке полную законную силу. Именно хранитель или хранительница должны постановить, что поправка была официально принята штатами. И потому мне представляется, что до тех пор, пока он или она этого не сделали, поправка силы не имеет.

Пеппер набрала воздуха в грудь — никакой латыни, строго приказала она себе, — и вмешалась в разговор.

— Мистер Форкморган, насколько я понимаю, в тысяча девятьсот тридцать девятом году Верховный суд, рассматривая дело «Колеман против Миллера», постановил, что юридическая действенность ратификаций, осуществляемых законодательными собраниями штатов, есть вопрос политический и решение его надлежит оставить политическим же органам, а не судам. Разве это положение не применимо и в данном случае? Не просите ли вы нас пересмотреть, по сути дела, отраженное в законодательном акте суждение конгрессменов?

Уфф…

— Нисколько, судья Картрайт. Впрочем, я благодарен вам за то, что вы привлекли наше внимание к этой стороне дела. Мы здесь обсуждаем положение о том, что решение по «Диллану» должно было аннулироваться решением по «Колеману»…

Председатель суда неожиданно прервал адвоката истца, не дав ему добраться до конца припасенной им череды ссылок.

— Благодарю вас, мистер Форкморган. Мистер Кленнденнинн?

Поверенный президента встал. По залу пронеслись взволнованные шепотки.

— Насколько я понимаю, вы в значительной мере опираетесь на «Мнение судей, триста шестьдесят два Массачусетс девятьсот семь».

— Безусловно, но не в большей, чем оно способно выдержать, господин председатель. А должен сказать, это очень выносливое мнение. Мы также цитируем решения по «Дулут и штат против Кайла», «Риал против народа» и «Торрес против государства». Рискуя тем самым погрузить суд в спячку.

[Смешки в зале.]

— О нет, — улыбнулся председатель. — У меня сна ни в одном глазу.

— Если позволите, господин председатель, — начал Грейдон, опуская правую ладонь в жилетный карман, что мгновенно сообщило ему отдаленное сходство с Черчиллем, — несмотря на некоторую затейливость — готов признать это — наших ссылок, мы опираемся, или пытаемся опереться, на положение простое и ясное: эту поправку не следует считать применимой к президенту действующему. Двадцать вторая поправка[111]была недвусмысленным образом направлена в будущее. Она не мешала президенту Трумэну снова баллотироваться в тысяча девятьсот пятьдесят втором году на пост президента страны.[112]Этому помешал народ. И стало быть, ссылаться в настоящем случае на Двадцать вторую поправку как на прецедент вряд ли возможно.

По Большому залу прокатился одобрительный рокот. Пэги Плимптон, никогда не упускавшая возможности сообщить прениям характер более возвышенный, спросила у президентского поверенного, не предусмотрели ли творцы Конституции США каких-либо мер, позволяющих разрешить «головоломку, с которой мы ныне столкнулись». Грейдон, так и не вынувший руку из жилетного кармана, удивленно приподнял бровь.

— Госпожа судья Плимптон, у меня давно уже сложилось впечатление, — просто до сей поры я не имел случая открыто высказать его, — что, если бы создатели нашей Конституции знали, каким процедурным искажениям и извращениям подвергнут потомки плод их величавых трудов, они, скорее всего, подняли бы руки вверх и попросили британцев вернуть нас в империю.

По Большому залу прокатилась волна смеха. Старик открыл рот, чтобы продолжить, но тут лицо его вдруг посерело. Рука Грейдона рванулась из кармана к груди. Несколько мгновений он простоял, хватая ртом воздух. «Боже милостивый», — внутренне ахнула Пеппер. А затем Грейдон рухнул лицом вниз.

Новость о том, что поверенный президента лишился чувств в ходе прений, была воспринята — евангелической Америкой, — как знамение близящегося конца света.

Пятнадцать минут спустя Пеппер, оглушенная, с полными слез глазами, сидела в своем кабинете. Вместе с ней дежурил у телевизора Криспус, подававший Пеппер одно изделие компании «Клинекс» за другим. Оба следили за новостями.

Грейдона Кленнденнинна отвезли из здания суда в больницу Джорджа Вашингтона, к которой теперь в огромных количествах стекались журналисты. Почти все телерепортеры, говоря о нем, называли старика «мистером Кленнденнинном», словно ощущая близость его кончины. Между тем он был еще жив, хоть и едва-едва. Понизу телеэкрана ползла строка:

«…Поверенный президента перенес ОБШИРНЫЙ инфаркт в ходе прений по вопросу о спорности избрания…»

Деклан сидел у себя в кабинете, управляя своего рода командным постом, хоть всем и было ясно, что исполнение председателем основной его функции — на данном этапе разбирательства — придется, очевиднейшим образом, отложить.

Пеппер сняла телефонную трубку, набрала номер главного маршала суда:

— Мне нужна машина. Немедленно.

Слова эти заставили Криспуса оторваться от скорбных размышлений — собственно говоря, он не столько размышлял, сколько молча молился за мистера Кленнденнинна, нисколько не сомневаясь, что Сильвио звонит сейчас в Ватикан, призывая святого отца созвать коллегию кардиналов, дабы она срочным порядком принялась возносить коллективные моления.

— Хм? Куда это вы собрались? — спросил Криспус.

— В больницу.