Смотреть и видеть - Эми Герман

Корпорация Denny’s не стала тратить время на субъективное – официантка виновна в дискриминации или нет? – а подошла к проблеме объективно. Руководство не сомневалось: прежде всего необходимо развеять подозрения общественности, продемонстрировав четкое неприятие расизма и уважение к клиентам в целом. Компания взяла ответственность на себя, извинилась, возместила ущерб, ввела новую политику и заявила во всеуслышание, что не потерпит даже намека на расовые предрассудки в своих ресторанах[358].

Серые области отличаются по размеру, важности и контексту, но возникают постоянно как в нашей профессиональной, так и в личной жизни. И в том и в другом случае субъективная реакция может вызвать эскалацию конфликта и – что еще опаснее – скрыть факты. Даже если сама ситуация носит субъективный характер, мы обязаны реагировать на нее объективно. Возможно, это не позволит полностью исключить проблему, но существенно снизит риск.

Креативность в условиях ограниченности ресурсов

Адаптация умений с целью достижения успеха в нашем далеком от совершенства мире предполагает не только управление серыми, субъективными областями вокруг и внутри нас, но и максимальное использование того, что имеется в нашем распоряжении. В ситуациях, характеризующихся различного рода дефицитами – нехваткой информации, времени, материалов, кадров, денег, – нельзя просто отключиться или уйти. В разгар кризиса нам не до отчетов о закупках и жалоб боссу. Мы просто делаем то, что должны делать. Информация – это роскошь. Денег всегда мало. Времени и персонала вечно не хватает. Ресурсы ограниченны у всех. Но это не обязательно плохо.

Так как необходимость – мать изобретения, ограничения помогают раскрыть наши лучшие качества. Сложные условия заставляют мыслить и действовать иначе, чем обычно.

В искусстве это называется objet trouvé – создание произведений из случайно найденных предметов. Ганский художник Эль Анацуи, например, создает великолепные панно, которые издалека похожи на блестящую мозаику или ткань (рис. 63 и 64). Подойдя ближе, вы обнаруживаете, что они сделаны из бесчисленного множества крошечных кусочков металла, скрепленных медной проволокой. Если присмотреться, на металле что-то написано: Dark Sailor, Top Squad, Chelsea.

Однажды, во время очередной охоты за бесплатным материалом для творчества, Эль Анацуи наткнулся на металлические крышки от бутылок. Обочины дорог в Западной Африке буквально усеяны ими. Панно, составленные из этих крышек, многослойны[359]: это красота вещей, использованных не по назначению; это заявление о промышленных отходах; это свидетельство коллективного труда. Они бесконечно гибкие (каждый раз панно образует неповторимые складки) и дешевые, поскольку сделаны в прямом смысле из мусора. Они обладают гигантскими размерами, но вместе с тем легко складываются и помещаются в обычный чемодан.

Если сын рыбака, родившийся на Золотом Берегу, сумел сотворить такое с выброшенными крышками от бутылок и проволокой, на что способны мы? Насколько креативными мы можем стать в условиях ограниченности ресурсов?

Необходимость экономить не исчерпывается составлением ежеквартальных бюджетов. Потребность в экономии и изворотливости есть везде: в личных тратах, в воспитании детей, в системе образования, в правительстве и особенно в чрезвычайных ситуациях. Если вы умеете креативно использовать ресурсы вне зависимости от ситуации, хаос вам не страшен. Чтобы научиться эффективно бороться с дефицитом, воспользуемся навыками наблюдения, восприятия и коммуникации, которые мы развивали на протяжении всей книги, и попробуем проанализировать незаконченные картины.

Эффект незавершенности

В одном только Метрополитен-музее в Нью-Йорке выставлено более двух десятков незаконченных произведений[360] – они не спрятаны в кладовых, не свалены в дальнем углу, а висят на стене, бок о бок с законченными шедеврами. Почему? Искусствоведы полагают, что они дают нам возможность оценить труд, мастерство и полет мысли художника. Наша жизнь подобна незавершенной картине – в ней очень мало вещей с аккуратным бантиком наверху.

Не все любят смотреть на незаконченные работы. Белые пятна вместо лиц, отсутствующие руки и каракули вызывают тревогу у некоторых посетителей. Им некомфортно не потому, что они страдают обсессивно-компульсивным расстройством, а потому, что они люди.

Человек от природы жаждет завершенности. Некоторые психологи даже утверждают, что у нас есть комплекс «незавершенности». Будь то непрочитанные электронные письма, нерешенные проблемы на работе или недоделанный ремонт дома, незаконченные дела висят на нас тяжелым грузом. Незавершенное занимает наш мозг, потому что людям – об этом свидетельствуют многочисленные исследования по всему миру[361] – свойственна потребность закончить начатое дело. Жажда завершенности проистекает из особенностей нашего мозга – а именно его стремления к максимальной эффективности и продуктивности. Завершенная задача – замкнутая цепь. Незавершенная задача – разомкнутая цепь, которая расходует запасы познавательной энергии на поиск решения или беспокойства по поводу того, что оно до сих пор не найдено.

Незавершенные дела занимают все наши мысли. Данный феномен называется эффектом Зейгарник. Однажды, в 1930-х годах, российский психолог Блюма Зейгарник зашла в многолюдное кафе и заметила, что официанты обладают удивительной памятью только на те заказы, которые еще не выполнили; стоило им поставить блюда на стол, как они мгновенно все забывали[362]. Многие полагают, что эффект Зейгарник объясняет, почему так популярны телеконкурсы и сериалы с открытым финалом. И правда, почему мы смотрим каждый выпуск? Доктор Том Стэффорд с кафедры психологии и когнитивистики университета Шеффилда в Великобритании пишет: «Вам может быть все равно, в каком году была основана Британская радиовещательная корпорация или в скольких процентах стран мира есть хотя бы один Макдоналдс, но, как только кто-нибудь задаст этот вопрос, вы не успокоитесь, пока не узнаете ответ (кстати, это 1927 год и 61 %)»[363]. Стаффорд – автор книги Mind Hacks – приписывает эффекту Зейгарник даже успех Тетриса. Игру изобрел русский ученый в 1984 году; с тех пор в эту игру сыграл один миллиард человек, так как «она построена на любви нашего разума к порядку – и использует это против нас»[364].