Укрытие. Книга 1. Иллюзия - Хью Хауи

class="p1">Джульетта села на ограждающую лестницу решетку, переложила нож в освободившуюся руку и принялась за вторую сторону. Тем же способом она извлекла и вторую руку. Зловонная жижа закапала с плеч, потекла по ладоням. Джульетта сделала надрез на груди – без толстых перчаток она теперь лучше управлялась с ножом. Вскрыв наружный слой металлической фольги, она принялась снимать ее, как кожуру с апельсина. Воротник для шлема пришлось оставить – он крепился к нижнему комбинезону из углеродной ткани и к молниям на спине, – но блестящий наружный слой она удаляла кусок за куском, кромсая с отвращением, вызванным отчасти той дрянью, которой она перепачкалась, отчасти воспоминаниями о путешествии через холмы.

Затем настала очередь ботинок. Она обрезала ткань вокруг лодыжек, потом сделала по надрезу с наружной стороны и высвободила ступни.

Джульетта не стала избавляться от свисающих обрывков ткани и от кусков защитного материала, все еще прикрепленных к молнии на спине; вместо этого она встала и быстро зашагала вниз, уходя подальше от воздуха верхних этажей, который царапал ей горло. Она спустилась еще на два марша, купаясь в зеленом свете, и лишь тогда осознала тот факт, что осталась жива.

Она осталась жива.

Еще на какое-то время. Для Джульетты это был жестокий, прекрасный и совершенно новый факт. Она три дня поднималась по такой же лестнице, примиряясь с судьбой. Еще день и ночь она провела в камере для тех, кому предстояло стать очередным трупом на холмах вокруг укрытия. И потом – это. Невероятное путешествие через запретную пустошь, отчаянный прорыв в неприступное и неизвестное. Спасение.

Что бы ни случилось дальше, в тот момент Джульетта мчалась босиком по ступеням чужого укрытия, ощущая пятками холод стали. Каждый новый глоток воздуха обжигал горло все меньше, а смрад и мысли о смерти постепенно отступали. Радостный топот ее ног разносился в темноте, наподобие приглушенного колокольного звона – не по мертвым, а по живым.

* * *

На шестом этаже Джульетта остановилась передохнуть и занялась остатками защитной одежды. Она осторожно вспорола нижний комбинезон на уровне плеч и ключиц, сделала круговой надрез и сорвала со спины полосы термопленки. Как только воротник шлема оказался отделен от ткани – лишь молния свисала вдоль спины наподобие второго позвоночника, – Джульетта наконец смогла его снять. Она стянула его и бросила, потом вылезла из черного углеродного комбинезона и оставила все валяться кучей возле двойных дверей у входа на шестой этаж.

Она вспомнила, что этот этаж должен быть жилым, и задумалась, не стоит ли зайти, позвать кого-нибудь на помощь или поискать одежду и припасы в многочисленных комнатах, но стремление уйти ниже пересилило. Верхние этажи подсознательно воспринимались ею как слишком близкие к входу и опасные. И не имело значения, было ли виной всему ее воображение, или сказался печальный опыт проживания наверху в своем укрытии, – тело испытывало отвращение к этому месту. На «глубине» было безопасно. Впрочем, так она думала всегда.

В голове всплыло обнадеживающее воспоминание: на верхней кухне ее укрытия стояли ряды банок с консервированными продуктами – запас на случай неурожая. Джульетта предположила, что такие же запасы отыщутся и в нижних столовых. Когда она отдышалась, воздух стал казаться ей вполне нормальным, – по крайней мере, жжение в легких и на языке ослабло. Или в огромном укрытии остался запас, которым теперь никто не дышал, или здесь все еще сохранились источники кислорода. Все эти мысли о ресурсах давали надежду. Так что Джульетта бросила драную грязную одежду на лестнице и, вооруженная лишь большим кухонным ножом, отправилась нагишом вниз. С каждым шагом ее тело все больше оживало, а решимость справиться с любыми проблемами крепла.

* * *

На тринадцатом она остановилась. Оставалась вероятность, что структура этого укрытия окажется совершенно другой, так что не имело смысла что-либо загадывать. Джульетта осмотрела лишь несколько зон наверху, и до сих пор в обоих укрытиях они совпадали. На тринадцатом ей предстояло получить окончательный ответ на этот вопрос. Есть определенные вещи, которые узнаешь в самом раннем детстве и запоминаешь навсегда. Приоткрывая дверь, Джульетта мысленно находилась не в незнакомом заброшенном укрытии, а в собственном прошлом – это была дверь в ее молодость.

Внутри оказалось темно, не горели ни дежурные, ни аварийные лампы. Запах здесь был несколько другой, нежели на лестнице. Воздух застоялся и отдавал тленом.

– Эй! – крикнула Джульетта вглубь коридора.

Эхо отразилось от пустых стен. Собственный голос показался ей более далеким, слабым и высоким. Она представила себя девятилетней девочкой, бегающей по этим коридорам. Джульетта представила и мать: как она старается догнать ту девочку и заставить вести себя спокойно, – но призраки постепенно растворились во мраке. Последнее эхо стихло, оставив ее в дверях – одинокую и обнаженную.

Когда глаза привыкли к темноте, она с трудом разглядела стол дежурной в конце зала. Свет отражался от окон – именно там им и следовало находиться. Планировка тут была точно такой, как в отцовском роддоме на средних этажах – там, где она не только родилась, но и выросла. С трудом верилось, что это другое место. Что здесь жили другие люди, что другие дети рождались и росли так близко, всего лишь за холмом. Что там и здесь они играли в салки и в прочие игры и совершенно не подозревали друг о друге. Джульетта стояла у входа в роддом и не могла не думать, сколько же людей здесь обитало. Людей, которые рождались, влюблялись, хоронили своих мертвых.

И все эти люди теперь лежали снаружи. Их тела она осквернила ботинками, когда разбрасывала кости и прах, пробираясь в то самое место, откуда они сбежали. Как давно это произошло, сколько времени укрытие стоит заброшенным? И что тут случилось? На лестнице еще горел свет, что означало: в аккумуляторной пока остался запас электричества. Ей нужна была бумага, чтобы сделать расчеты и выяснить, насколько давно жизнь покинула это место. Кроме зудящего любопытства, имелась и практическая необходимость все это узнать.

Бросив внутрь последний взгляд и еще раз пожалев, что не зашла повидаться с отцом в те последние несколько раз, когда она проходила мимо его роддома, Джульетта закрыла дверь, ведущую в темноту к призракам, и задумалась над ситуацией, в которую попала. Она вполне могла оказаться совершенно одна в умирающем укрытии. Эйфория от осознания, что она вообще жива, быстро улетучивалась, сменяясь ощущением одиночества и неопределенности будущего. В животе урчало. Джульетта все еще ощущала запах остатков супа на теле и кислый привкус во рту, после того как ее стошнило. Ей