Так умирают короли - Владимир Гриньков

Мой выход в облике Самсонова – вот что было для нее главным.

– Не стоит благодарности, – скромно оценил я свой вклад.

– Отлично получилось! – подал голос Демин.

Казалось, что все идет как прежде: мы только что отсняли очередной сюжет и теперь направляемся в загородный дом Самсонова, чтобы по традиции отметить завершение очередного этапа нашей работы, а позади нас, в фургоне, разместилась вся группа. Но никого, кроме Демина, в действительности не было, да и ехали мы не к Самсонову. Я не удержался и вздохнул. Светлана поняла мое состояние. Наверное, испытывала то же самое.

– Просто удивительно, как много в жизни может зависеть от одного человека, – негромко сказала она. – Сергей умер, и все рухнуло, все пошло наперекосяк. Вдруг выяснилось, что не все вокруг благополучно. Алекперов занят какой-то неприличной возней. Альфреда арестовали за контрабанду, а Кожемякин и вовсе оказался убийцей. Программа рассыпалась, потому что лишилась своего стержня.

Стержень – это Самсонов.

– Так умирают короли, – сказал я Светлане. – Они правят своей властной рукой, и все благополучно. Но когда король умирает, в его владениях неизбежно наступает смута. Тогда и выясняется, как много зависит от одного-единственного человека. Если он – настоящий король.

Я не пытался скрасить горечь ее утраты и говорил совершенно искренне.

Остановились у гастронома. Я хотел помочь Демину, но он меня остановил, сказав:

– Зачем? Я сам. Не так много нам сегодня понадобится.

Пару недель назад нам требовалось много выпивки и много закуски. Потому что нас было много. Теперь стало вполовину меньше.

– Знаешь, я ему не верила, – негромко произнесла Светлана, когда мы остались вдвоем.

– Кому?

– Демину. Были моменты, когда я думала – он…

Я понял и не стал ни о чем спрашивать, но Светлана сказала все сама:

– У них были сложные отношения. Он и Самсонов сильно иногда ругались. Из-за денег. Ты этого не знал.

Если бы не знал! Даже довелось стать невольным свидетелем их стычки – когда Самсонов пригрозил своему вороватому администратору тюрьмой. В аккурат перед убийством имело место сие печальное событие. Но сейчас я промолчал. Не хотел копать прошлое, тем более что все само собой разрешилось.

– Да, – бесстрастно сказал я. – Вполне возможно.

– Я ни в чью виновность так не верила, как в его.

– Ты думаешь, он способен на убийство?

Светлана печально посмотрела на меня и так же печально сказала:

– Деньги, Женя. Это такая вещь, из-за которой люди способны на любую подлость. А Демин еще повел себя так, – она запнулась, подыскивая подходящее слово, – странно.

– Это ты о чем?

– О том, как он рвался в руководители программы после смерти Сергея. Как интриговал. Как склонял нас к бунту против Алекперова. Помнишь?

Я помнил.

– Я не верила ему. И боялась.

– Его боялась?

– Того, что это окажется правдой.

Если правдой окажется участие Демина в убийстве – так следовало понимать.

– Отчего же? – изобразил я удивление.

– Потому что это ужасно: работать с человеком бок о бок и в конце концов обнаружить, что он – убийца и мерзавец.

Я не уловил логики в ее словах и поэтому поинтересовался:

– А Кожемякин?

Он тоже работал с нами бок о бок. И оказался убийцей.

Светлана покачала головой:

– По поводу Кожемякина я никогда не обольщалась. Знаешь, такое было чувство, что он действительно способен на мерзкий поступок. Было в нем что-то там, в глубине, – такое нехорошее, черное. Иногда прорывалось, ты сам это видел. Помнишь, как он на свадьбе с вилками бросился на людей?

– Помню.

– Так что в случае с ним все закономерно, – сказала Светлана и вздохнула.

Появился Демин. Он шел от гастронома, прижимая к груди набитый снедью пластиковый пакет.

– Он не говорил тебе, куда уходит? – поинтересовался я.

Светлана покачала головой. Не говорил. А может, Демин и сам еще этого не знает? Потому что ушел не куда, а откуда. Главное – вырваться из ставшей вдруг чужой программы.

Демин ввалился в фургон и, шумно вздохнув, объявил:

– Едем! Особых деликатесов не обещаю, но перекусить будет чем.

– Надо было забрать остатки императорской трапезы, – засмеялся я. – Поросеночек да рябчики – вот было бы у нас пиршество!

– Там же ничего не осталось, – хмыкнул Демин. – У нашего императора был такой аппетит…

– А массовка доела остатки с царского стола, – доложила Светлана.

Мы засмеялись, вспомнив недавнюю картину, свидетелями которой стали.

Приехав к Светлане, вместе принялись накрывать стол. И хотя никто об этом не обмолвился и словом, мы чувствовали, как все изменилось. Нас мало. И все теперь по-другому. Первой не выдержала Светлана.

– Неужели действительно больше ничего не будет? – спросила и посмотрела на нас строгим и требовательным взглядом. – И сегодня мы снимали в последний раз?

– В последний, – невесело подтвердил Демин.

– Но почему? Мы сегодня сняли программу – сами! – и эта программа будет одной из лучших! Мы умеем это делать, мы хотим это делать – так почему встал вопрос о закрытии проекта? Вот ты, Илья, куда уходишь?

Демин пожал плечами и ответил с печальной улыбкой.

– Никуда.

– Не нашел себе места?

– Нет.

– Так зачем нам расходиться? Почему мы собственными руками доламываем то, что и без нас пошло трещинами?

Она хотела бы все сохранить, вопреки происходящему. Так утопающий хватается за соломинку. Последняя надежда.

– Давайте поговорим об этом позже, – предложил я.

Стол был накрыт. Демин первым взял рюмку с водкой.

– Давайте сломаем традицию, – произнес глухим голосом. – Первую всегда пили за нас. А сегодня выпьем за Самсонова. Он нас всему научил. Мы без него – ничто. Действительно, король. Правильно Женька сказал.

Мы выпили не чокаясь. Светлана погрустнела. Я погладил ее ладонь. Она ответила мне слабой улыбкой и сказала:

– Ты молодец.

Я пожал плечами, показывая, что обо мне говорить не стоит.

– Нет, нет, – не согласилась она. – И не спорь.

Я, собственно говоря, и не спорил.

– То, что мы сегодня отсняли, – просто класс! – определила Светлана.

– Хотя моментами мне было жутковато, – хмыкнул Демин. – Столь вызывающего сценария у нас сроду не было.