Сто осколков одного чувства. Эротические этюды №№1-52 - Андрей Корф

Он: Ну хоть в театр?

Она: (начиная снимать платье и бижутерию) Нет.

Он: В гости?

Она: (продолжает раздеваться) Нет.

Он: А куда?

Она: Никуда.

Он: И в это никуда пускают только в вечерних платьях?

Она: Давай разведемся.

Он: (пауза) Прямо сейчас?

Она: Да. Прямо сейчас.

Он: Поздно. Загс закрыт.

Она: Это не помешает мне собирать вещи.

Он: А Мыш?

Она: А что Мыш? Когда ты про него последний раз вспоминал?

Он: Только что.

Она: А перед этим?

Он: Вчера.

Она: Нет, дядька. Мыша я тебе не отдам. Ты даже не знаешь, чем его кормить. Чем он болеет и как его лечить. Это мой Мыш, дядька.

Он: А почему платье?

Она: Сегодня – годовщина нашей свадьбы.

Он: И ты хочешь уйти, потому что я забыл про годовщину нашей свадьбы?

Она: Нет. Я хочу уйти, потому что больше не люблю тебя.

Он: Почему?

Она: Спроси чего-нибудь полегче. Я просто вдруг поняла, что больше не люблю тебя. Я и полюбила тебя не за что-то, а просто так. А теперь просто так разлюбила. Прости.

Он: А эти годы? И твои слова?

Она: Годы прошли, а слова есть слова. Никогда не верь женщинам, дядька.

Он: Ты хоть поругай меня на прощание. Должен же я знать, в чем виноват.

Она: А в чем ты НЕ виноват, солнышко? Ты гулял сколько хотел. Я никогда не запрещала тебе это делать, но не надейся, что мне это было приятно. Ты жил в свое удовольствие, а обо мне вспоминал только тогда, когда хотел есть или трахаться. Ты носился со своими проблемами, а я должна была плакать над ними, хотя у меня хватало и собственных. Но разве тебе было до этого дело? Разве ты спросил меня когда-нибудь, какие черви бродят в моей душе?! Зачем? Какое тебе дело до того, как шла моя жизнь до того, как ты подцепил меня на Горбушке? Как от большой любви меня доставали родители? И достали таки! Как я потом воевала со всем миром, чтобы доказать ему, что я – не говно в проруби, а белый лебедь? Как я пряталась от этого мира за книжками, и как они хуево меня защищали? Как я выбилась из трясины, и получила медаль, а потом – красный диплом, чтобы ты потом замуровал меня в четырех стенах на три года... Ты когда ни будь спрашивал меня об этом? Молчишь?

Он: Мы встретились не для того, чтобы копаться в прошлом.

Она: Прекрасно! (кричит) Прекрасно! Давай поговорим о будущем, маэстро! Об этих сияющих далях. О дворцах и пальмах! О лестницах, уходящих в океан. Где они? Покажи мне их скорее! Мыш будет учиться в Сорбонне? Или мы отдадим его в Принстон? Пока что он ходит в задрипанный детский сад, а потом пойдет в обычную школу, с единственным уклоном – в подворотню. Мое светлое будущее – это начать с нуля в конторе, где мои знания и диплом будут примерно так же нужны, как уличной бляди – игра на клавикордах. Конечно, остаешься еще ты. Который отказался от рубля ради лотерейного билета и ждет своего выигрыша. Так давайте все похлопаем в ладоши. Вот оно, светлое будущее! Вот дворцы и лестницы в море! Осталось только дождаться, пока билет выиграет! Были бы верующие, потому что только их можно накормить семью хлебами. Остальные идиоты будут просить масло и мясо прямо сейчас! Они слишком приземлены, они скоты, они не верят в лотереи и держат в кулаке задохнувшихся синиц. А журавли в небе им по хую! Она начинает собираться. Достает чемодан и складывает в него вещи.

Он: Я совершил одно преступление, когда мы потеряли второго Мыша. Почему ты не ушла тогда? Почему ты уходишь сейчас, когда закончились деньги?

Она: То, что ты называешь преступлением, было просто идиотской неосторожностью. А вот то, как ты ведешь себя сейчас – это и есть преступление. Против нашей любви. Хотя, если тебе проще, можешь считать, что я ушла уже тогда. Пусть будет так. Правда – это то, что мы называем правдой. И сегодня правда – это то, что я тебя больше не люблю.

Он: Не уходи насовсем.

Она: А насколько ты меня отпустишь? На час? На неделю? На год?

Он: Если бы моя воля, я не отпускал бы тебя ни на минуту. Но, боюсь, сейчас это не сработает.

Она: Не сработает.

Он: Найди себе приключение. Выпусти пар – и возвращайся.

Она: Вот уж не чаяла от тебя такое услышать. Такой великий ревнивец – и вдруг... Господи! Ну какие же мужики идиоты! Почему вы думаете, что для нас, баб, главное в жизни – это трахнуться?

Он: Я думаю, что не только для вас, баб, но и для нас, мужиков, главное в жизни – это любить. Сейчас тебе кажется, что любовь ушла, а свято место пусто не бывает.

Она: Ну и дурак. Если я кого и хочу полюбить сейчас, так это сама себя. Я просто хочу вернуться домой. К себе. А насчет того, что кто-то появится... Не знаю. Очень может быть... Но тогда я не буду спрашивать у тебя разрешения.

Он: Мне больно...

Она: Я знаю. Могу сказать только одно – извини.

Он: А Мыш?

Она: А что Мыш? Он тебя видел в неделю по часу. Каждый раз заново приходилось объяснять, что такое папа и с чем его едят.

Он: Я все равно ничего не понимаю... Да. В мелочах я часто был неправ. И сегодня действительно забыл дату. Но ведь в главном я всегда поступал правильно. Я всегда был с тобой, и мчался по первому зову, и когда ты болела, я сидел и держал тебя за руку... А все эти мелочи...

Она: (взрывается) Мелочи?! Да у бабы вся жизнь состоит из мелочей. Заоблачные сферы – на хуй! Спроси ее, как она себя чувствует... Посуду лишний раз помой, на рынок сходи, мусор выброси... Скажи, что она хорошо выглядит, даже если это неправда – соври и улыбнись... В театр своди... Цветы подари... И все!

Он: И все?

Она: Да! Все! Больше ведь ничего не надо! Остальное я сама досочиню! И как любишь, и как скучаешь, и какой ты хороший...

Он: Может, мне не поздно еще попробовать?

Она: Поздно, дядька. Уйду я от тебя.

Он: Я буду ждать.

Она: Не надо. А то вдруг захочу вернуться.

Он: Ох, плохо мне что-то. То ли валидолу выпить, то ли водки...

Она: Кстати, о водке. Просила ведь тебя не пить. А ты? Послушался?

Он: Нет.

Она: Ну, вот видишь... (успокаиваясь и усаживаясь) В общем, так. Сказано – сделано. Завтра утрясу все бумажки, куплю билет – и уеду. Давай не тянуть, а то потом будет больнее.

Он: А мне что делать?

Она: То же, что и раньше. Наш отъезд на твоем графике не скажется... Денег дашь на дорогу?

Он: Бери все.

Она: Сказка. Раньше бы так.

Он: А ночь? Вместе проведем?