Нарушаю все правила - Эми Эндрюс

Остин замер на пару мгновений, глядя, как светятся в поздних сумерках ее яркие волосы, веером рассыпавшиеся по голой спине, как мелькают в полутьме лилейно-белые ягодицы перед прыжком в воду.

Послышался пронзительный вскрик. Затем:

– Бог ты мой! Как холодно!

И это наконец привело Остина в действие. Несмотря на студеную воду, Беатрис стала кружиться в ней, резвясь, и Остин, у которого сигналы от мозга наконец дошли до мышц, отбросил на песок фонарик и с громким воинственным криком последовал за ней в озеро.

Вмиг окатившая его причиндалы вода оказалась нестерпимо холодной и, по идее, должна была бы немедленно вразумить Остина, однако сейчас, даже очутись он среди полярных льдин, ничто не могло бы убить в нем желание.

Шумно вдохнув, Остин устремился на глубину, вслед за Беатрис, которая прямо перед ним вспенивала воду, барахтаясь вольным стилем. Он с легкостью поймал ее, ухватив за лодыжку и подтянув к себе поближе, и крепко впился в ее губы поцелуем. Беатрис прильнула к нему, обвив руками его шею, и они долго и жадно наслаждались друг другом, не размыкая холодных влажных губ.

Наконец Беатрис отстранилась и, толкнувшись назад, с дерзкой улыбкой принялась плавать вокруг него, держась за пределами досягаемости. Остин с удовольствием принимал поддразнивание резвящейся вокруг него женщины, которая то и дело подплывала к нему вплотную, целуя его. Она то скользила по нему прохладными ладонями, то гладила по груди, то прижималась на миг сзади, взявшись за бока, то скользила горячим дыханием по его шее, всеми пальцами обхватывая член и вырывая из его груди невольный стон, то вновь отплывала, подзадоривая его улыбкой и взбрызгивая воду.

По дерзкому блеску в глазах Беатрис видно было, что она понимает, насколько он близок к грани, и сознательно удерживает его там, еще сильнее распаляя в нем желание. И Остин отплатил ей сполна, принявшись тоже прикасаться к ней, задевая ладонями ее твердые соски, оглаживая покрытый мурашками живот, стискивая кончиками пальцев ее «щечки». Может, вокруг было и темно, но все равно в ее глазах он видел лихорадку сладострастья. И знал, что та же горячка отражается и в его глазах.

Похоже, идея отсроченного удовольствия сработала на пользу им обоим.

Казалось, они еще целую вечность плескались и раздразнивали друг друга. От долгих игр и ледяной воды шары у него сделались твердыми и тяжелыми, как свинцовые грузила. Это было мучительно и возбуждающе одновременно, и Остин уже опасался, что в ответственный момент сильно рискует опозориться.

– Ну что, – объявила наконец Беатрис после того, как они битых полчаса прорезвились в озере, – как-то уже холодно становится. Кажется, пора нам вылезать.

Она широко улыбнулась ему, определенно зная, какую пытку доставляет ему этим заявлением, потом развернулась и, замелькав у поверхности белой пятой точкой, шустро поплыла к берегу. Остин усмехнулся этому приглашению, где словно было вытиснено золотом: «Приди и возьми меня». Выждав немного, он тоже поплыл к берегу и наконец нащупал ногами дно, однако остался стоять на глубине – отчасти просто прячась в воде от холодного воздуха, отчасти готовясь резко выскочить на берег.

Беатрис вышла из озера, роняя на песок струи воды с волос и тела, и направилась к сваленной беспорядочной кучкой одежде. Подняв с земли фонарик, она включила его, развернулась и направила луч света на Остина.

– Хочешь меня, Остин Купер, – так иди и возьми!

Обманчиво ухмыльнувшись, Остин внезапно взревел и стремительно, точно аллигатор в бурлящей воде, кинулся на добычу. Взвизгнув от неожиданности, Беатрис выронила фонарик и бросилась бежать. Однако Остин оказался крупнее и быстрее, и к тому же его вожделение достигло критической точки. В несколько размашистых шагов он нагнал Беатрис и пару мгновений пытался ухватить ее скользкое мокрое тело, в то время как она отчаянно извивалась, пытаясь увернуться от его хватки. Смеясь, Остин подхватил ее на руки.

– Пусти меня! – заорала она во всю мощь своих легких и тут же расхохоталась. – Пусти-и!

– Ну не-ет, ни за щетинку у меня на спинке![30] – прорычал Купер и, зашагав обратно к воде, зашел в озеро на изрядную глубину.

Не успев даже вдохнуть, они припали друг к другу губами, но для Остина уже было не важно, сколько осталось кислорода в легких. Беатрис обхватила ногами его за пояс, и они слились в поцелуе так, будто вот-вот настанет конец света. Найдя своим горячим влажным лоном конец его члена, она шепнула Остину:

– Скорее!

Но, как бы далеко они уже ни зашли, Остин помнил, что у них при себе нет защиты. Он знал, конечно, что у Беатрис стоит противозачаточная спираль, но предпочитал все же беречься надежнее.

– У меня нет презерватива, – тяжело дыша, ответил он в ее раскрытые губы.

– Не важно, – тоже задыхаясь, отозвалась она. – Я предохраняюсь, и я хочу тебя. Хочу тебя так, как никогда и ничего в своей жизни.

Глаза ее были огромные и горящие, зрачки расширились от вожделения, и Остин решил не искать в ее словах ничего, кроме острой и неотложной потребности в любовном соитии, не менее жарко пылавшей и в нем самом. Он стремительно, с силой вошел в ее распаленную, жаждущую плоть, и Беатрис резко выдохнула, впившись ногтями ему в плечи.

Застонав, Остин тут же немного подался назад и так же, с силой, вошел в нее снова. Их глаза встретились, и он продолжил, все яростнее ускоряя темп, все энергичнее сливаясь с ней в холодных водах ночного озера. Звезды над головой вспыхивали и меркли, разверзались черные дыры. Рождались новые галактики, а прежние испускали свой последний вздох. В считаные секунды Остин испытал полноту бытия, умер и родился заново, и ему отрадно было слышать те же звуки жизни от Беатрис, ощущать себя в ее пульсирующей плоти.

– Ты в порядке? – спросил он, когда наконец обрел способность говорить, крепко прижимая ее к себе в воде, которая теперь казалась теплой, точно в спа-салоне.

В ответ она издала низкий хрипловатый смешок, говоривший о полноте ее удовлетворения, и Остину приятно было его слышать.

– Угу.

– Хочешь, повторим, только уже в постели?

– Даже не представляешь, как сильно я этого хочу.

Уж он-то это как раз даже очень представлял! Слов не было, как он хотел уединиться с ней в спальне и наконец уложить ее, черт возьми, горизонтально на нормальную постель.

– Тогда нам надо поскорее одеться и идти, – пробормотал он.

– Хоть сейчас.

Он улыбнулся, поцеловал Беатрис в лоб и вышел из нее, отчего оба одновременно застонали. Поднявшись из воды, они медленно, спотыкаясь, точно