Уровень. Магия - Вероника Мелан

Она согласилась бы и на такое. Лишь бы висел этот холст в гостиной и находился перед глазами.

Вернувшись домой, она недолго терзалась сомнениями. Привалив тяжелую бронзовую раму к стене, быстро сняла подаренный Ричардом шедевр, едва не завалилась на спину, пытаясь оттащить его в сторону, с мягким стуком поставила зелено-оранжевую мазню ребром на ковер у дивана и принялась вешать на прежнее место только что приобретенное произведение искусства.

Повесила. Отошла к столу. Опустилась на стул и, забыв, как дышать, залюбовалась.

Знал ли он, художник, что именно писал? Бывал ли он на Магии? Видел ли изображенное место своими глазами или же только представлял его в воображении?

Но как точно! Невероятно точно, красиво, атмосферно…

С картины на Марику смотрел покрытый травой холм, на вершину которого ползла тропинка. Узкая, иногда теряющаяся в траве. Розоватый закатный свет, растущие тут и там лютики, застывшее в свете уходящего дня ощущение волшебства, возвышающиеся на горизонте, покрытые снегом горы. И сгустившийся на самых вершинах туман — все точно так, как она помнила. Кажется, нужно пройти еще чуть-чуть, поставить под спуском палатку, а завтра будет новый день. Новый. Наполненный чем-то чудесным, нужным, правильным.

Чем дольше она смотрела на занявший центральное место на стене пейзаж, тем сильнее подкрадывалось ощущение, что еще чуть-чуть, еще совсем немного — и покажется из-за рамки ушастая голова сервала. Потом пятнистая спина. Потом хвост. Затем он поднимется на вершину холма, застынет и будет ждать ее там. Обернется, посмотрит недовольно: мол, ты идешь или нет?

Прикрыв рот ладонью, Марика начала плакать.

Что есть произведение искусства? То, что признано большинством? То, что дорого оценено? То, о чем пишут газеты и журналы? То, о чем кричат афиши? Нет, художник может не быть великим в глазах сотен или тысяч людей, но если он сумел создать вещь, от которой хотя бы у одного человека перехватило дыхание, зажглось сердце, а на глаза навернулись слезы, то он — мастер. Великий мастер, чье восприятие соприкоснулось с твоим, отозвалось внутри радугой и перевернуло привычный мир.

Почему она не спросила, можно ли попасть на Магию во второй раз? Почему не поинтересовалась об этом у Майкла, у пилона, у бабки? Почему не задала один из самых животрепещущих вопросов никому из тех, кого встречала на своем пути?

Почему?

Теперь, глядя на пейзаж неизвестного художника (спасибо, Лонто, что ты создал его), Марика не могла поверить (до неслышного визга в ушах не желала верить), что отныне путь туда для нее закрыт.

Нет, не надо новых семечек, не надо бонусов, не нужно дарить знаний, если она не заслужила, но просто пройтись? Увидеть, как колышется вдалеке на снегу огонек, подставить лицо холодному сиянию звезд, потрепать пятнистый загривок и услышать, как Арви мурчит в ответ.

Она не принимает верных решений? Именно так сказало Лао во время последнего диалога.

Что ж, пришла пора это изменить.

Если представится шанс вновь встретить Майкла, она скажет ему «спасибо». Спасибо за ту грозу, что они пережидали вместе на деревянном крыльце; за сосиски, которыми он когда-то не поделился и тем самым многому ее научил. За обнадеживающие слова, когда казалось, что привычный мир рушится; за помощь в смене приоритетов, хоть иногда этот процесс крайне болезненно отзывался в сознании. За огонь, что потрескивал возле ее палатки по вечерам; за сохнущую на веревках одежду; за диалог на его веранде, когда они вместе смотрели в окно, за которым виднелись укутанные ночью горы…

Лишь бы только увидеть его снова.

Беспрерывно стучали по клавишам пальцы, крутились перед глазами строки текста, ссылки на незнакомые сайты — все не те, все не туда.

Несмотря на то что она провела за компьютером больше трех часов, Марика так и не сумела найти ни одного упоминания о странном Уровне. Слово «Магия» вело куда угодно: на странички гадалок, экстрасенсов, на научные статьи и труды ученых, на порнографические сайты — но только не туда, куда должно было. Не попадалось ни одной нужной ссылки, ни единой зацепки.

Сайт Комиссии, на который она вышла тогда по чистой случайности, канул в воду, начисто исчез из просторов Сети.

Был. Она верила, он был: она лично заполняла там формы и давала согласие принять на себя ответственность за неблагоприятный исход, ручалась за здравый рассудок и трезвую память, лично подписывалась своим именем и вводила домашний адрес, не веря в какой-либо результат.

А потом пришло письмо с голограммой. Потом был дом на Биссонет и старуха в темной прихожей, пахнущей пылью и воском.

Дом. На Биссонет.

Забыв про остывший кофе, Марика не отрываясь смотрела на картину.

— Лао, ты случайно не знаешь, можно ли во второй раз попасть на Магию?

В тот вечер — первый вечер на ее памяти — зеркало не высветило ни слова.

Ночью, лежа в постели, Марика строчила записи на телефоне.

Верные решения. Что может являться верными решениями? Ниже она написала:

Если повезет.

В темноте и при раскрутившихся мозговых шестеренках мысли путались.

Я ведь обещала, — думала Марика, глядя на светлый прямоугольник экрана, — тогда, в Долине Страхов, я обещала, что приглашу ее в гости и извинюсь. И я должна выполнить свое обещание.

— Лао, не молчи, слышишь? Лао…

Она потрясла зеркало в руках.

Тишина, бегущие за окном по ночному небу облака, огромная и пустая спальня.

Марика протяжно вздохнула.

* * *

Она вот уже пятнадцать минут сидела в машине и смотрела на хлопающие двери супермаркета: зашел мужчина, вышла женщина, зашли две подружки, вышел юноша с пакетами. Протиснулась в двери грузная тетка, за ней юркнул тощий мужик, потом наружу выплыли сразу трое: недовольный дед и следом двое молодых парней.

Цветы? Ну какие старой женщине цветы… Тем более от молодой. Открытку? Торт? Но ведь не праздник — не поймут и не порадуются. Значит, корзинку с чаями и сладостями? Такую администраторша наверняка примет в качестве извинения за грубость и, может быть, согласится на перемирие.

Решив, что нашла не самое плохое решение проблемы, Марика выскользнула из седана и захлопнула дверцу. Под белую маечку тут же пробрался теплый ветер, растрепал волосы — на небе собирались тучи.

Выбранная корзинка украсила собой и заднее сиденье, и весь салон в целом: нарядные ленты, прозрачная с золотым рисунком упаковочная бумага, стремящиеся вывалиться наружу яства: две пачки кофе, три упаковки экзотического чая, семь видов шоколада и несколько живых вплетенных в ручку цветов.