Лжец, лжец - Т. Л. Мартин

смотреть на его аквамариновый галстук. Я перескакивала с одного бесплатного бриллиантового рисунка на другой в молчаливой игре в классики, пока не набралась смелости посмотреть ему в глаза. Я схватилась за край матраса, сердце забилось быстро и резко.

Его губы приподнялись, но улыбка выглядела иначе, чем я помнила. Все еще тонкая, медленная и тщеславная, но… Что-то не так. Мои ногти царапали швы матраса. Солнечный луч освещал его фигуру, и я не понимала, на что смотрела. Гусиные лапки и залысины. Мягкий живот и руки в солнечных пятнах. Где змеиные глаза? Где клыки, когти, где алая кровь, окрашивающая его шею? Он не должен был выглядеть таким… Человеком.

— Знаешь, это место тебе подходит? Что-то в его… Сути.

Он провел ладонью по своему галстуку спереди, как будто мог сгладить нелепость этого. Мой взгляд скользнул за его спину, к открытой двери, дразнящей меня свободой.

— Такая богатая история. Клянусь, иногда я слышу призраков в стенах.

Гнев и страх пульсировали во мне, адреналин пробудился к жизни под моей кожей. Не думай. Не думай.

— Единственное, что меня сейчас устроило бы — это выцарапать тебе глаза.

Последнее слово все еще вернтело ь у меня на языке, когда я поднялась с матраса и побежала.

Он словил меня в дверях. Визг поднялся к моему горлу, мои ногти впились в его щеку, и его проклятие затихло, когда удар по моим ребрам выбил из меня дыхание. Черные точки появлялись и исчезали из виду. Он схватил меня за волосы, развернул к себе. Кожу головы обожгло, когда он швырнул меня лицом на пол. Я словила себя на ладонях, локти дрожали. Его колени обхватили мои икры, горячее дыхание коснулось моей шеи. Непоколебимый уровень адреналина подстегнул меня к действию, и я откинула голову назад так сильно, как только могла. Я услышала отчетливый хруст. Боль пронзила мой череп, в ушах звенело, как сирена.

— Гребаная пизда, — выплюнул он, тяжело дыша.

Одной рукой он сцепил мои руки за спиной, а другой прижал мою щеку к ковру.

— Могла бы кое-чему научиться у свой матери.

Веревка обожгла мне кожу, когда он связал мне запястья за спиной, но я едва ощущала боль. Его слова застряли в моей голове. Я знала, что это чушь собачья, но мой голос дрожал от неуверенности.

— Не говори о моей матери. Ты ничего о ней не знаешь.

Он засмеялся, схватил меня за связанные запястья и рывком поставил на ноги.

— Как ты думаешь, куда она отправилась в тот день, когда ушла от тебя? В отпуск?

— Заткнись, — прошептала я, но мои колени ослабли, когда он толкнул меня к матрасу. — Ты гребаный лжец.

Он толкнул меня на кровать, и я поморщилась, поворачиваясь к нему лицом. Не обращая внимания на пульсирующую боль в ребрах, я поднялась на ноги и села, прислонившись спиной к стене. Его щеку покрывали красные царапины, а нос искривлен. Кровь заливала его губы и зубы, забрызгивала его безукоризненный клоуна. Я хотела почувствовать себя триумф, но все, что я видела — это кровь, кровь, так много крови.

Он исчез в ванной и вернулся с комом туалетной бумаги, прижатым к носу.

— У меня много качеств, но лжец — не одно из них.

— Держись от меня подальше.

Он сделал шаг в мою сторону, и я напряглась.

— Скажи мне, малышка. Как ты думаешь, каким бизнесом я занимаюсь? Как, по-твоему, познакомились твои родители?

У меня свело живот, и я отрицательно покачала головой.

— Твой отец купил Валентину у одного из моих людей. Когда он не смог вернуть то, что задолжал, я приехал забрать ее, но обнаружил, что он обрюхатил ее. Валентина не сделала аборт, что оставило им два варианта: заплатить долбаный долг или найти мне замену. Твой отец в частном порядке решил заменить ее тобой, когда ты станешь достаточно взрослой, чтобы работать. Дети опасны — закон безжалостен к ним, и никогда не знаешь, чем все обернется. Но они часто продаются дороже, и поскольку твои собственные родители участвовали в сделке, никто не стал бы тебя искать. Поэтому я согласился. Я вернулся шесть с половиной лет спустя, чтобы забрать тебя.

Шесть с половиной лет…

— Почему я не могу пойти, мамочка? Я хочу прийти.

Я не могла дышать.

— Пришел узнать, что Валентина не знала о пересмотренном соглашении. Она предложила себя вместо тебя.

— Я знаю, что хочешь, милая. Но там, куда я направляюсь, небезопасно для ребенка.

Ее руки дрожали, когда она засовывала внутрь еще одну рубашку. Она не смотрела на меня. Почему она не смотрела на меня?

Я сглотнула, но болезненное жжение в моем горле только усилилось. Мой голос едва ли похож на шепот, когда я умоляла:

— П-прекрати. Пожалуйста, прекрати говорить.

— Она обещала быть хорошей, и если бы она уже не доказала свое послушание в прошлом, я бы не согласился. Как бы то ни было, она была красивой, послушной, и я знал, что мои люди захотят ее вернуть. Она была солидной заявкой. Поэтому я продал ее, и какое-то время она твердо держала свое слово.

Слезы угрожали пролиться, и я сильнее покачала головой.

Прекрати. Я не хочу этого знать.

— Видишь ли, я считаю себя честным бизнесменом с точки зрения поиска творческих решений, когда возникает проблема. Между нами троими была история, доверие и слишком много измененных сделок, поэтому, когда Валентина, черт возьми, повесилась, это вывело меня из себя.

Нет.

Я прислонилась всем весом к стене и отвернулась. Мои губы дрожали, но я сдерживала слезы. Я не могла позволить этому монстру увидеть, как сильно он причинил мне боль.

— Твой отец снова был в долгу. Когда я пришел за ним, то увидел тебя, крепко спящую на своем матрасе у дивана. Конечно, он предложил тебя в качестве замены, но нет. Несмотря на весь ущерб, который он причинил, я решил, что он отдаст мне все, что у него есть, а тебя я оставлю себе. Ты, предположительно послушная и покладистая, как твоя мать, должна была стать моим подарком за те неприятности, которые причинили мне твои родители.

Его пристальный взгляд скользнул по моему лицу, но я невидяще смотрела вперед.

— Предполагалось, что ты будешь хорошей маленькой девочкой.

Его голос стал холоднее льда. Краем глаза я увидела, как он медленно разматывал шарф со своей шеи.

— Вместо этого ты была гребаной дурой. Я дал твоему отцу целый год, чтобы найти тебя, и когда у него не получилось даже этого, я приказал его