Дюна. Дом Коррино - Кевин Андерсон

За последние несколько недель, воспользовавшись шумихой вокруг неудачного покушения Реффы, Шаддам извлек из этого события немалую выгоду. Первым делом он распорядился быстро и без огласки арестовать пятерых своих политических противников — упрямых министров и несговорчивых послов, привезших ему дурные вести или не сумевших уговорить лидеров своих стран выполнять императорские эдикты. Всех этих людей обвинили в участии в заговоре.

Даже Хазимир Фенринг восхитился бы сложности интриги Шаддама, хитро закрученным пружинам его тайной политики. Но граф был далеко, на Иксе, и занимался там подготовкой к полномасштабному производству и распространению амаля. Фенринг настоял на своем личном участии в проведении последних испытаний для полной уверенности в том, что синтетическая пряность во всем идентична природной меланже. Шаддам обращал мало внимания на детали, его интересовал лишь конечный результат. Пока все, на взгляд императора, шло как нельзя лучше.

Для себя же он сделал вывод, что может принимать важные решения самостоятельно, без вмешательства и руководства Фенринга.

Вспомнив, что виконт Моритани несколько лет назад ослушался его приказа прекратить военные действия на Эказе, Шаддам приказал добавить к списку осужденных преступников и грумманского посла (что повергло несчастного в настоящий шок). Изготовить «неопровержимые» улики было несложным делом, и все было сделано в мгновение ока, чтобы не дать виконту времени на официальный протест.

Не так-то легко было усмирить непокорного виконта. Ему не мешало даже присутствие на Груммане нескольких полков сардаукарских миротворцев, посланных туда императором для прекращения усобицы. Время от времени виконт все равно ухитрялся нарушать хрупкое перемирие с Эказом. Может быть, такое предупреждение подействует и заставит Моритани хотя бы на время притихнуть.

Двое сардаукаров быстро вывели грумманского посла на середину площади. Руки осужденного были связаны за спиной, а колени плотно перебинтованы, чтобы он не смог наклониться или присесть. Стоя перед черным кубом гранита, посол произнес свое последнее слово, впрочем, по мнению Шаддама, без всякого вдохновения. Потеряв терпение, император поднял руку, дав знак солдату, и тот выпустил в осужденного луч лазерного ружья, разрезав несчастного от паха до макушки.

Довольный жестоким зрелищем, Шаддам расслабился и откинулся на спинку трона, ожидая самой важной части сегодняшнего представления. Шум толпы усилился.

Как падишах император, «царь царей», он вправе требовать, чтобы к нему относились, как к почитаемому вождю. Его слово — закон, но когда случаются такие сюрпризы, как тот, что преподнес ему Тирос Реффа, император не имеет права сидеть сложа руки. Надо усилить хватку и, в свою очередь, преподать подданным наглядный урок.

Шаддам повернул жезл так, чтобы солнечные лучи заиграли на гранях светильника. Конец жезла император упер в гладкую ступень зиккурата. Леди Анирул не отрываясь смотрела на площадь, погруженная в свои мысли.

Толпа замолкла, увидев, как на площадь вышел верховный башар Зум Гарон, ведя за собой Тироса Реффу, человека, провозгласившего себя сыном Эльруда. Пройдет несколько секунд, и еще одной проблемой станет меньше.

Не повышая голоса, леди Анирул обратилась к Шаддаму направленным шепотом:

— Мой супруг, ты отрицаешь, что этот человек — твой сводный брат, хотя его заявление слышали многие люди. Он посеял семена сомнения, и я слышу ропот недовольства.

Шаддам скорчил недовольную гримасу.

— Никто не поверит этому человеку, если я прикажу не верить.

Смело глядя прямо в лицо человека, сидевшего на высоком троне, леди Анирул продолжила, не скрывая скепсиса:

— Если он лжет, то почему ты отказался провести генетический анализ? Народ скажет, что ты убил своего кровного родственника.

И не в первый раз, подумал Шаддам.

— Пусть говорят, а мы внимательно послушаем. Нет ничего легче, чем заткнуть глотки несогласным.

Анирул замолчала и, посмотрев на площадь, увидела, как Реффу подталкивают к гранитному кубу. Движения плотного мускулистого тела осужденного казались скованными. Роскошную черную шевелюру остригли, и голова была покрыта клочками небрежно обрезанных коротких волос.

Реффу заставили встать возле кучи изуродованных тел казненных, каждому из которых было позволено сказать последнее слово. Шаддам, однако, позаботился о том, чтобы его самозваный сводный брат такой возможности был лишен.

Придворный врач сшил его губы. Напрягаясь, Тирос изо всех сил двигал челюстями, но мог произвести лишь какие-то жалкие невнятные стоны. Глаза его горели бессильной яростью. Придав своему лицу выражение царственного недовольства, император поднялся с трона, отключил защитное поле и выставил вперед скипетр.

— Тирос Реффа — самозванец и убийца — твое преступление гораздо тяжелее, чем все вместе взятые преступления, которые совершили казненные сегодня преступники.

Голос императора, усиленный специальными устройствами, гремел над площадью.

Реффа изо всех сил попытался освободить рвущийся наружу крик, но смог только так напрячь губы, что, казалось, вот-вот разорвется красный шов, навеки замкнувший его уста.

— Твое преступление настолько дерзко, что мы решили удостоить тебя чести, которой ты недостоин. — Шаддам извлек красный рубин и вставил его в гнездо на скипетре. Разряд энергии воспламенил запал, и огонь вспыхнул внутри фасеточного светильника. — Я лично предам тебя смерти.

Пурпурный луч ударил Реффу в грудь и выжег в ней сквозное окровавленное отверстие. Шаддам, сжав челюсти в монаршем гневе, повел жезлом, продолжая жечь уже рухнувшее к подножию зловещего куба мертвое тело.

— Бросая вызов нам, ты бросаешь вызов всей империи! Поэтому вся империя должна видеть последствия твоего безумия.

Энергия в рубине иссякла, и луч погас. Император подал знак своим сардаукарам, и те разом направили на тело казненного самозванца лучи своих лазерных ружей. Они продолжали свое дело до тех пор, пока не испарились органические ткани и даже кости, а на плитах площади не осталась небольшая кучка пепла, взметенного вверх потоком теплого воздуха. От Тироса Реффы не осталось ничего.

Шаддам стоически выдержал это зрелище, испытывая внутренний восторг. Не осталось никаких улик. Теперь никто и никогда не сможет доказать генетическое родство, связывавшее его с Реффой через старого Эльруда. Проблема решена. Полностью и окончательно.

Прощай, брат.

Самый могущественный человек империи поднял руки, призывая толпу к вниманию.

— Это повод для торжества! Мы объявляем имперские празднества и бесплатные пиры для всех и каждого.

Настроение Шаддама улучшилось. Он взял жену под руку и сошел с возвышения. Ряды сардаукаров сопроводили императорскую чету в роскошные интерьеры дворца.

Щедро платите своим шпионам. Один хороший агент ценнее легиона сардаукаров.