Вид транспорта - мужчина - Людмила Милевская

Александр вздохнул:

— Э-хе-хе! Я же не дурак, сообразил. Раз ты призналась,значит, больше не боишься разрушить наши отношения, значит, что-то в тебеизменилось. Нет-нет, я не в обиде, — поспешил он сообщить. — Собственно, извоню поэтому. Уходят лучшие твои годы.

Держать тебя я не имею права. Слышишь, Денисия, я тебяотпускаю. Ты рождена для мира, а во мне только война. Я человек войны. Не ждименя, девочка. Я не вернусь.

И Денисия поняла, что теперь уж точно не сможет Гусаровабросить.

— Зачем тебе эта война? — закричала она, глотая слезы иподавляя спазм рыдания. — Война — это бизнес! Чужой бизнес, не твой! На таких,как ты, кто-то делает деньги! Грязные деньги — вот что такое твоя война!

Он согласился:

— Да, это так, но до тех пор, пока на свет будут рождатьсятакие любители кровь проливать, такие дурни, как я, война на земле никогда незакончится.

Я и есть война, поэтому здесь и останусь. Не жди меня. Нежди.

— Я буду тебя ждать, — упрямо ответила Денисия и, неудержавшись, завыла в голос:

— Не выдумывай!

Сашка! Возвращайся! Я буду ждать!

— Нет. Считай, что я погиб на войне, — ответил Александр, ив трубке раздались гудки отбоя.

Она замерла, оцепенела и поняла, что больше никогда неувидит его. И действительно, позже ей передали письмо, написанное сослуживцемГусарова. Он сообщал, что пишет по просьбе Александра. Гусаров геройски погиб,сам не зная за что. Он просил передать, что до последнего дыхания он любилтолько ее. Только она его ценность, остальное — чепуха.

Он слишком поздно это понял, за что и просил прощения.

«Вот теперь он меня отпустил», — выплакавшись, решилаДенисия и позволила себе подумать о Матвее Аронове: «Он же обещал позвонить».

А Аронов все не звонил и не звонил. И тогда, набравшисьсмелости, она сама ему позвонила на мобильный. Он мгновенно ответил, но,крикнув:

— Секунду, пожалуйста, подождите, — начал торопливо и злораспекать кого-то за оплошность.

«Не до меня ему, — обреченно подумала Денисия, вешая трубку.— Вот я глупая: он давно забыл про меня, он звезда, очень занят».

Больше она ему не звонила. Аронов не ушел из ее жизни, носуществовал лишь на экране. Шли дни, и однажды, включив телевизор, она поняла,что Аронов ее не забыл. Телеочерк, сделанный им, был посвящен герою войныАлександру Гусарову. Аронов с микрофоном в руке стоял под дождем, втянув головув плечи. Порывы ветра кромсали его непокорную шевелюру, а он рассказывал обольшой любви. О любви воина.

— Это уже легенда, — говорил он. — Ее передают из уст вуста, из окопов в окопы. Я держу фотографию этой чудесной девушки, котораяждала своего жениха так, как теперь уже и не ждут. Она любила его и осталасьему верна. И он был верен ей до последней минуты, потому что очень ее любил.Вот ее фотография. Короткая челка, добрые умные глаза. Она действительнохороша, в нее нельзя не влюбиться.

Даже я влюбился в нее, — вдруг сказал Аронов, и Денисияпоняла, что он выполнил свою угрозу.

Он ей признался в любви на всю страну.

«Что ж, — счастливо улыбаясь, подумала она, — теперь мойчеред выполнять обещание. Когда там у нас четверг?»

С трудом дождавшись вечера четверга, Денисия отправилась вкондитерский цех Азера, отыскала там хохлушку Зинаиду и спросила:

— Пирожки сегодня продавать будете?

— Конечно.

— Хотите, вас подменю?

Зинаида от радости затрясла своим богатырским бюстом:

— Конечно, хочу!

— Тогда рукавицы и фартук давайте.

— Да хоть всю меня забери с потрохами!

Было уже тепло, но Денисия решила не выходить из роли. Она,согласно обещанному, обмоталась платком и, набросив поверх пальто фартук,направилась к проспекту. Толкая перед собой тележку, она звонко выкрикивала:

— Беляши! Пирожки! Не зевай! Подходи!

Там, за поворотом, из клуба, вертя головой, уже выходилАронов. Он еще не видел Денисии, но, рассекая шмелиное жужжание толпы, громко ибодро звучал ее голос:

— Беляши! Пирожки! Не зевай! Подходи!

— Наконец-то, — просиял Аронов.