Властитель темных небес - Шериз Синклер

и потянулся к блюду, стоящему посередине, она стащила последний кусок канадского бекона с тарелки, прежде чем он успел это сделать… и была вознаграждена мрачным хмурым взглядом.

— Простите, мой Господин и Повелитель, но, если Вы задремали — Вы проиграли.

Ксавье постучал пальцами по столу. Она определенно заплатит за свою кражу.

— Это, моя маленькая Кудряшка, называется грубым поведением.

На секунду она перестала жевать, прежде чем ухмылка вновь появилась на ее лице. Да, она начала считывать его эмоции, когда ее страх перед его гневом уменьшился.

— Значит, я получу удовольствие?

— Это серьезное преступление, — он вытянул ноги, наслаждаясь теплом солнечных лучей. — Я придумаю что-нибудь неприятное. Возможно, и болезненное. Сегодня вечером, полагаю. Или, может, завтра в клубе.

Ах, в ее взгляде промелькнул крошечный намек на беспокойство. Идеально.

Затем он нахмурился.

— Разве ты не говорила, что тебя не будет в эти выходные? — Пригласит ли она его?

Эбби моргнула.

— Ах, да. Да, в пятницу вечером у меня запланирована вечеринка. В доме моих родителей по случаю их годовщины. — Она ничего к этому не добавила. Приглашения не последовало.

Ему не понравилось неприятное чувство, закравшееся в его груди. Очевидно, даже после того, как у нее было время подумать, у нее не возникло желания познакомить его с остальными членами своей семьи. Или с ее друзьями. Его пальцы крепко сжали чашку. Затем он медленно опустил ее так, что она не издала ни звука.

— А как насчет тебя? Ты идешь в клуб? — спросила Эбби.

Он надеялся провести время с ней, но, если подумать, у него была назначена встреча с отцом Джанаэ Эджертон. Миссис Абернати определенно задолжала ему за это.

— Я… — он остановился. Эбби уже упомянула о его великолепных и гламурных женщинах. Если расскажет ей, что собирается присоединиться к одной из них в пятницу вечером, это будет означать, что он лишь добавит пунктов в ее неуверенность в себе. — Я, наверное, заеду в «Тёмные Небеса».

Глава 22

День выдался мрачным, каким он может быть только в Сан-Франциско. Неспокойный океан принес в город летний шторм. Дождь струями стекал по ветровому стеклу, напоминая ей слезы, которые Эбби отказывалась проливать. Ее крепко сцепленные пальцы лежали на коленях. Она не хотела их отпускать. Сердце болело, и с каждым ударом боль становилась все сильнее. Я не была готова к этому.

Звонок из спасательной организации застал ее врасплох.

Ксавье убрал одну руку с руля, чтобы ласково пройтись по ее сжатым в кулак пальцам.

— Сотрудница сказала, что они найдут хорошие дома для малышей. Они тщательно следят за теми, кого усыновляют, и щенки будут в большей безопасности, чем если бы они вернулись в приют.

— Я знаю. По крайней мере, Грейс взяла Блонди, — Эбби напряженно моргнула. — Спасибо, что ты со мной. — Хорошо, что он поехал с ней. Она была не в состоянии сосредоточиться на дороге. — Я не думала, что отдать их будет так трудно. — Никогда прежде не было так больно.

Он провел костяшками пальцев по ее щеке.

— Смею предположить, что раньше ты, вероятно, заглушала боль. Ты хорошо умеешь скрывать свои эмоции от самой себя, — уголок его губ слегка приподнялся. — Или умела.

— Думаю, я бы предпочла, чтобы все эти чувства оставались подавленными, — прошептала она, когда он въехал в гараж.

Она не стала ждать, пока он откроет ей дверь, а поспешила по пандусу в дом. Все, чего она хотела, это спрятаться где-нибудь и выплакаться.

Крепкие руки сомкнулись на ее плечах и развернули ее. Ксавье притянул расстроенную Эбби к себе, прижимая ее голову к своему плечу.

— Отпусти это, Эбби. Не стыдись слез.

— Но это больно. — Блэки смотрел, как она уходит, и в его темных глазах читалась растерянность. Я хочу, чтобы он вернулся ко мне. Она попыталась оттолкнуть мужчину, но ничего не добилась, и громкие рыдания вырвались наружу, разливаясь болью по грудной клетке и нарушая тишину пустого дома. Ледяной шар вокруг ее сердца начал таять.

Ксавье прижал ее к себе так крепко, выстаивая будто гора против бури из ее слез. Твердый. Неподвижный. В нее словно проникало тепло его тела, а его дыхание оставалось ровным и размеренным.

Когда она успокоилась, все еще иногда рвано вздыхая, он поцеловал ее в макушку.

— Ты дрожишь. Пойдем, — он взял ее за руку и потянул за собой в правую часть патио, мимо бассейна. Когда он открыл обложенную камнем гидромассажную ванну, от ее поверхности поднялся пар.

— Я просто хочу…

— Спрятаться. Я знаю, — он раздел ее, не обращая внимания на протесты. Будто она была слепа, он помог ей забраться в купель, поддерживая ее, пока она не села. Тепло согревало ее кожу, словно проникая в кости и растапливая последние остатки холода.

Со вздохом она откинулась назад, наблюдая за тем, как он раздевается, пока вокруг нее поднимались тонкие струйки пара. Его загорелое тело было прекрасным, и ее взгляд не мог не задержаться на линиях мышц, изрезавших его бедра и упругие ягодицы.

Он заметил ее взгляд, и его лицо уже не было таким обеспокоенным, когда он занял место рядом с ней.

— Теперь я в порядке. Спасибо, — ей не следовало позволять себе так привязываться к малышам, хотя изначально она планировала оставить одного из щенков себе. Оставить Блэки. Но когда она переехала к Ксавье, то поняла, что не получится. Его прекрасный ландшафт пришлось бы огораживать, антиквариат был под угрозой быть сгрызенным, а ковры могли быть помечены. Они ведь не были вместе по-настоящему, не навсегда. Он не стал бы менять весь свой уклад ради сезонной любовницы.

Женщина-сотрудник сказала, что у нее есть подходящие дома для всех малышей. Они будут в порядке. Наверняка.

Снова начался редкий дождь, холодные капли стучали по ее лицу и создавали мелкую рябь на поверхности воды. Ксавье молча взял ее руку и поцеловал пальцы. Он не пытался соблазнить ее, а просто утешал.

— Ты хороший человек.

Его смех прозвучал удивленно, но глубокий, насыщенный звук заполнил пустоту внутри нее.

Несколько минут они сидели в тишине, а потом Ксавье рассказал ей о своем дне. Без каких-либо вопросов с ее стороны, будто знал, что ей нужно отвлечься.

Он не любил говорить о себе, что казалось забавным, ведь она была такой же. Но они оба прекрасно умели расспрашивать и выслушивать своего собеседника. Она не осознавала, насколько односторонними были ее беседы с Натаном, возможно, потому что они обсуждали совсем другие вопросы — политику, науку, общество. Но хотя он и делился