Черное солнце - Карина Халле

отвлекало. Я не думала об Элль, не думала о Солоне и его прошлом. Но через некоторое время эти мысли подкрались и захлестнули меня с головой. Я немного поплакала, потом пошла дальше.

Ивонн приготовила для меня ужин, а Аметист и Вульф присоединились к нам в столовой. Солон и Эзра были в другом месте. Вульф даже не притронулся к своей еде — салату «Цезарь» с курицей, что заставило меня задуматься, зачем он вообще пришел. Возможно, чтобы приглядывать за мной, поскольку Солона тут нет — моей постоянной няньки. Хотя, если он за кем и присматривал, то за Аметист. Клянусь, этот вампир смотрит на нее каждую секунду, а она как будто ничего не замечает. Кажется, в этом доме нужно быть невосприимчивым к взгляду вампира, иначе никогда ничего не получится.

После ужина я принесла бутылку вина к себе в комнату и выпила все в одиночестве. Думала позвонить родителям, но решила, что пока у меня нет эмоциональных сил общаться с ними. Ведь их эмоции были на пределе, а я нестабильна. По одному делу за раз.

Поэтому я легла спать в пьяном припадке слез и замешательства, надеясь, что в какой-то момент почувствую присутствие Солона в комнате. Но этого так и не произошло.

Утром я проснулась с опухшими глазами и небольшим похмельем, но, к счастью, долгий горячий душ справился с этим. Я медленно надеваю лосины и длинную футболку, вытираю волосы полотенцем, размышляя, что нужно сделать сегодня до начала вечеринки. Тот факт, что я вообще не видела Солона после нашего разговора, немного беспокоит меня, словно чего-то не хватает. Я не возражаю находиться в этом доме, и я правда чувствую себя в безопасности тут, но в некотором смысле это начинает напоминать отель. Я в безопасности, пока нахожусь внутри. Но большинство вещей, которые я хочу делать, находятся снаружи.

Надеваю пару тапочек, которые нашла в шкафу, и выхожу в коридор.

К моему удивлению, розы снова ожили, цветут и кровоточат. Это одновременно прекрасно и жутко. Я подхожу к ним, внимательно изучая.

Невероятное чувство — осознавать, что я вернула их к жизни.

И тот факт, что они все еще живы, означает, что Солона не было на моем этаже, не говоря уже о любом другом вампире.

Останавливаюсь на лестнице и смотрю наверх, туда, где находится его комната. Но какой бы настойчивой я ни была, говорю себе, что нужно отступить. Я и так много навязывалась. Пусть теперь сам решает, что делать. Он знает, что я к нему чувствую. Он это очень хорошо знает.

Вместо этого я спускаюсь на кухню и вижу, как Ивонн возится там. Она наливает мне чашку кофе, а затем открывает жалюзи, отчего я вздрагиваю при солнечном свете.

— Извини, — говорит она. — Ты ведь не возражаешь, правда?

Я смотрю на нее, прищурившись.

— Вовсе нет, — сухо отвечаю я.

— Знаешь, мистер Ставиг сказал мне, что, поскольку ты наполовину вампирша, то быстрее приспособишься ко всему, — говорит она, садясь напротив меня со своей чашкой кофе и тарелкой печенья между нами. Она щелкает пальцем по тарелке, придвигая ее ближе ко мне. — Ешь, — требует она. — Раз уж твоей мамы здесь нет, за тобой нужно присматривать.

Я нерешительно тянусь за печеньем, в животе у меня слегка урчит.

— Думаю, у меня будет иначе, чем у других. По крайней мере, с настоящим вампиром точно знаешь, чего ожидать. Я понятия не имею, что будет. Да и другие тоже не знают.

— Что ж, — говорит она через мгновение, глотая кофе, — может, это и правда, но существуют гибриды наполовину людей, наполовину вампиров. Может быть, на вечеринке найдется кто-нибудь, с кем ты сможешь поговорить.

Упоминание о вечеринке вызывает приступ тошноты, но я проглатываю его.

Я смотрю на Ивонн поверх своей кружки.

— Ты должна мне рассказать. Как вы с Аметист оказались втянутыми во все это?

Ивонн быстро улыбается мне.

— Это долгая история.

— У меня полно времени.

— А вот у меня нет, — говорит она. — Этот дом, эти мальчишки отнимают много сил и времени, — затем она вздыхает, откидываясь на спинку стула и постукивая ногтями по дубовому столу. — Скажу короче. Возможно, если ты как-нибудь вечером застанешь меня с бокалом джина, то расскажу больше.

Она берет печенье и задумчиво откусывает кончик.

— Я всегда была очень непредубежденным человеком. Моя мама занималась колдовством, но не была потомственной ведьмой. Просто обычный человек, который добился успеха с лекарствами и тому подобным. Ведьма на кухне и в саду, можно сказать. Такое обычное дело в наши дни. Поэтому, когда Аметист сказала мне, что вампиры существуют не только в районе Залива, но и во всем мире, я не отнеслась к этому скептически. Но волновалась. Я запретила ей ходить в «Темные глаза», независимо от того, насколько безопасно, по ее словам, там было. Видишь ли, она была так очарована. Она не позволяла им питаться собой, просто хотела быть частью… этой жизни. Твоей жизни.

Она на мгновение замолкает, ее серо-голубые глаза холодеют.

— Однажды поздно вечером она возвращалась домой отсюда, мы жили недалеко от Лорел-Хайтс, и на нее… напали, — я задыхаюсь. Она замечает выражение моего лица и быстро добавляет: — Не вампир. Грабитель. На нее… напали, чуть не убили, и тогда… появился мистер Ставиг. У него есть чутье на тех, кто в опасности. Он спас ее. Спас мою дочь. И за это я навеки у него в долгу.

Ох. Это просто кошмар какой-то. Бедная Аметист. Неудивительно, что они обе так преданы ему.

— Ужасно, — говорю я. — А что случилось с нападавшим?

Ивонн бросает на меня оценивающий взгляд, как бы говоря: «а ты как думаешь?»

Я киваю. Такое чувство, что черепа этого мудака не будет в тайнике Солона.

После этого Ивонн возвращается к работе, и, несколько удовлетворив свое любопытство по поводу нее и Аметист, я ненадолго захожу в библиотеку в поисках новых книг и втайне надеюсь, что Абсолон найдет меня.

Но когда он не появляется, я забираю книги в свою комнату и решаю попробовать немного магии там, наверху. Понятия не имею, что делаю, а все тексты настолько старые, что многое написано не разборчиво. Есть картинки, но они не помогают, я надеялась, что внутри книги о магии будет немного волшебства, что сама книга мне как-то поможет. Разве они не должны летать в воздухе?

Однако в конце концов Ивонн приходит с гаспачо на поздний ланч и говорит, что Солон будет у меня в комнате в восемь вечера,