Больше, чем страсть - Джудит Макуильямс

— У-у, бабушка! Вы все испортили! Я бы сейчас выиграла! И, собрав камешки в сумку, Аннабел выскочила из комнаты.

— Попрактикуйтесь как следует, а потом мы еще попробуем! — крикнула ей вслед Маргарет.

— Знаете, Маргарет, вы меня разочаровываете, — заявила Эстелла. — А еще воспитывались в монастыре. Что бы подумали добрые сестры, узнав, что вы сбиваете ребенка с пути истинного?

Маргарет заморгала. С пути истинного? Детской игрой? Ничего дурного в камешках она не видела. Разве что в этой игре заключено еще что-то такое, о чем Филипп не рассказал. Хотя…

Дыхание ее участилось от внезапного толчка, когда она вспомнила восхитительное, захватывающее дух ощущение, пробежавшее по ее телу, когда Филипп склонился, чтобы помочь ей. Может быть, Эстелла права? Может быть, в камешки лучше играть взрослым? Как-нибудь вечерком она непременно предложит Филиппу поиграть. Она заманит его в свою комнату, а потом…

— Маргарет, вы меня слышите?

— Да, и ваши слова так подействовали на меня, что я собираюсь сходить в церковь и помолиться. Эстелла широко раскрыла рот.

— Что?!

— Я собираюсь сходить в церковь и попросить прощения за свои грехи, — повторила Маргарет, с трудом удерживаясь от смеха при виде ошарашенного лица Эстеллы.

— Но…

— Мне нужно поторопиться. Нельзя терять ни минуты. Маргарет вынула из гардероба свою ротонду, наугад схватила какую-то шляпку и вышла, прежде чем Эстелла успела сообразить, как остановить ее. Или, что еще хуже, предложить пойти вместе. В присутствии Эстеллы она, уж конечно, не сможет высказать преподобному Янгеру то, что ей хочется.

Церковь Святой Агнессы оказалась маленьким зданием, выстроенным из известняка и втиснутым между двумя гораздо большими домами. Площадь, на которую она выходила, имела какой-то жалкий вид, словно для нее наступили тяжелые времена.

Войдя в массивные дубовые двери, Маргарет остановилась, чтобы глаза привыкли к полутьме, царящей в храме.

— Не могу ли я помочь вам? — спросил тонкий голос справа, и Маргарет от удивления вздрогнула. — Прошу прощения, если испугал вас, сударыня, но вид у вас немного… растерянный.

Маргарет повернулась к худощавому пожилому человеку на котором был надет воротник церковнослужителя. Кустистая кайма седых волос обрамляла его голову от уха до уха, глаза у него были голубые и добрые.

Маргарет инстинктивно почувствовала, что этот человек никогда не стал бы сознательно присутствовать при церемонии, обрекающей на гибель наивную молодую женщину.

— Я — преподобный мистер Хейвергел. Чем могу служить вам, мисс… — Он взглянул на ее руки, заметил обручальное кольцо, бугорком выступающее под перчаткой, и поправился: — миссис?..

— Марч. — Маргарет назвала заранее придуманное имя. Ей не хотелось говорить ничего такого, что выдавало бы ее отношения с Филиппом. Хотя, судя по виду мистера Хейверге-ла, он не очень-то осведомлен о жизни светского общества. — Последние пятнадцать лет я прожила на континенте и, возвращаясь в Лондон, обещала своей матушке побывать в той церкви, где она венчалась. Дело в том, что матушка все еще живет на континенте, а моего отца уже нет в живых, — солгала Маргарет.

Мистер Хейвергел пробормотал что-то соболезнующее.

— Матушка попросила меня сходить в церковь и взять копию ее брачного свидетельства, потому что во время всех этих беспокойных событий в Европе она потеряла свое свидетельство. Для нее было очень важно, чтобы я поговорила со священником, который венчал ее, и чтобы он сделал копию. — И Маргарет с надеждой улыбнулась мистеру Хейвергелу.

— Ну что же, миссис Марч, мы должны сделать все возможное для вашей бедной матушки, но, боюсь, это будет нелегко.

— Почему же? — спросила Маргарет, прекрасно понимая, что он никогда не найдет записи о венчании ее родителей; но ее заинтересовало, откуда он знает, что здесь будут трудности.

— Когда ваша матушка венчалась у нас?

— Двадцатого августа 1785 года.

— Боже мой! Этого-то я и опасался… Судя по вашему возрасту, понимаете, — добавил он, бросив на нее смущенный взгляд. — В то время пастором здесь был мистер Янгер, да упокоит Господь его душу. — Он покачал головой, словно пытаясь отогнать горькие воспоминания. — Удивительный служитель Божий, он был для всех нас вдохновителем, но, увы, его уже нет в живых.

Маргарет была разочарована. Конечно, такая возможность существовала. Тридцать лет — долгий срок. Плечи ее поникли.

— Ну, ну, — пробормотал мистер Хейвергел, заметив ее расстроенное лицо, — хотя вам и не удастся побеседовать с ним, мы все же можем сделать для вашей матушки копию с церковной записи. Не поможете ли вы мне поискать?

— В церковных книгах? — спросила Маргарет, предчувствуя, что все утро будет потеряно на поиски того, чего не существует.

— Нет, к несчастью. Видите ли, в 1796 году в церкви случился пожар. И все записи сгорели.

— В 1796 году? — повторила Маргарет.

— Да, двадцать девятого июня, если быть точным. День Святого Петра и Святого Павла. Никогда не забуду этот день. Я был помощником мистера Янгера. Мы с ним находились в доме священника и обсуждали воскресную проповедь, когда вбежал служитель с криками о пожаре. Мистер Янгер послал меня за пожарной командой, а сам направился в церковь, поскольку служитель сказал, что видел входившего туда человека как раз перед тем, как начался пожар, и мы побоялись, что человек этот окажется в ловушке. Когда я вернулся с пожарной командой, — продолжал мистер Хейвергел, — мистер Янгер был мертв. Горящая балка упала на него и убила. А следов того человека, которого видел служитель, мы так и не нашли. — Мистер Хейвергел снял очки и вытер их о свою куртку, словно ему было слишком Тяжело вспоминать об этом. — Смерть — это такая потеря.

— Да, — сурово отозвалась Маргарет, вспомнив свою мать.

— Так что, как вы понимаете, здесь записей нет. Вам придется побывать в Кентербери.

— В Кентербери?

— Да. Каждый год приходской священник обязан копировать все записи о рождениях, смертях, бракосочетаниях и крестинах и отсылать их на хранение в кафедральный собор в Кентербери.

— Понятно, — пробормотала Маргарет. Из головы у нее все не шла дата пожара. Церковные книги были сожжены ровно через три дня после того, как отец бросил их с матерью.

— Разве только… — Внезапно взгляд мистера Хейвергела просветлел, как будто он что-то вспомнил. — Может быть, мистер Янгер внес запись о бракосочетании ваших родителей в свой дневник. Обещать не могу, конечно, но обычно он вел дневники очень педантично. Он всегда говорил, что ему легче увидеть дела своей церкви в перспективе, если он все записывает в конце дня.

— А они не сгорели при пожаре? — спросила Маргарет.

— О нет. Он держал их в кабинете своего дома. Пойдемте. Поскольку дата вам известна, проверить будет нетрудно.